– заявила Мелани Анвайн, врач-консультант, специалист в области детской психологии. (См. с. 7. «Почему столько детей совершают самоубийства?»)
Переходить на седьмую страницу я не стала, а вернулась на главную.
«Могла ли эта бабушка во сне совершить убийство?»
«Дедушка или педофил?»
Поколебавшись, я перешла к статье.
Факт. Ардингли не является биологическим дедом мальчика.
Факт. Ардингли перебрался из дома в амбар и вел уединенный образ жизни.
Факт. Ардингли подозревается в том, что снял с мальчика всю одежду, когда присматривал за ребенком в ночь накануне его убийства.
Наиболее пугающий факт. Марк Ардингли подозревался в хранении детской порнографии, когда он работал в органах местного самоуправления, но НЕ был признан ВИНОВНЫМ.
Полиции следует начать задавать ему вопросы ПРЯМО СЕЙЧАС!
Привкус сомнения. Полиция подтвердила, что отпечатки ног, обнаруженные вокруг Веллспринга, принадлежат сестрам, Амалии, Марку, Люсьену и мне. Никаких психически неуравновешенных чужаков. Никаких мстительных местных. Он или я… или сестры…
– А как же сестры? Как сестра Амалия? – спросила я у женщины-полицейской.
– Их тоже отпустили без предъявления обвинений.
– Тоже? А кого еще?
– Вашего мужа.
– А где он был тогда?
– Сами спросите. Я не имею права об этом говорить.
Я спросила. Он ответил. Интернет, который едва не очернил его, сделав потенциальным педофилом, и превратил наши жизни в сущее наказание, пока мы не уехали из Лондона, на этот раз подсуетился и предоставил Марку алиби. Проанализировав информацию с его лэптопа, эксперты сошлись на том, что мой муж входил в интернет в «предполагаемый момент наступления смерти», как выразился патологоанатом. В «Гугле» он искал себе съемную квартиру, адреса ферм по выращиванию рождественских елей, заходил на адрес нашего адвоката, на сайт анонимных алкоголиков, на сайт, содержащий информацию, как успешно утопить самого себя… А еще там было неоконченное письмо, адресованное, судя по всему, мне. Последние изменения Марк вносил в семь минут третьего. Я спросила о содержании письма, хотя и сама о нем догадывалась. Марк сказал мне, что, как выразились полицейские, информация с компьютера еще не может считаться «безоговорочным алиби», но на данный момент его, что называется, сняли с крючка.
Ничего не осталось безоговорочного с той ночи, но мне как раз необходимы были веские окончательные выводы.
Мне хотелось задать сестрам пару вопросов. Мне разрешили сходить проведать их. Я застала женщин вроде бы все теми же, но в то же время совершенно другими. Приготовленные вопросы застряли у меня в горле. Сестра Амалия вместе с Евой сидели в «центре», обновляя информацию на сайте. Среди верующих начались колебания, крепость веры пошатнулась, но надежда на дождь оставалась такой же неистовой, как и прежде. Они рассказали мне, как их допрашивали, но, как заметила Амалия, сестры всегда держатся друг друга. Своими показаниями они создали друг другу алиби. Так, по крайней мере, решила полиция. Согласно воле и слову Розы, они были стражами друг друга. Чуть позже я осталась вдвоем с Дороти. На лице ее виднелись следы от слез. Вся она как-то сжалась, плотно закутавшись в одеяло. Дороти сказала, что ей задавали много вопросов, спрашивали не только о ней самой, но и о том, что делали другие. Все эти вопросы очень ее смутили. Некоторые вещи кажутся важными только спустя некоторое время. Так она мне сказала. А еще никогда прежде она не чувствовала себя такой дряхлой, как сейчас.