«Она кровоточит, – писали сестры в своем блоге. – Она оплакивает потерю невинной жизни».
* * *
Прошло много времени, пока я смогла облечь в слова запретный вопрос.
Марк отваживался смотреть в глаза миру за воротами Велла. Он ездил на рынок и пополнял наши припасы. Он старался убедить меня хоть немного поесть, но мой желудок сжимался от одного запаха пищи. Как бы там ни было, а я сидела рядом с ним на кухне, согретой «Рейберном», и притворялась, что это место со временем может вновь стать сердцем дома. Марк вернулся к теме, которую мы уже обсуждали. Муж сказал, что в ночь смерти Люсьена, когда я от него ушла, он написал адвокату письмо. Он хочет передать доверенность на свою половину Велла и через вклад в банке арендовать гостинку.
– Нехорошо нам… тебе… оставаться здесь. Ты и сама должна это понимать. Ты здесь живешь, словно в тюрьме. Тебе надо отсюда куда-то уехать.
– Здесь не хуже и не лучше, чем в любом другом месте.
– Согласен, что везде будет трудно, но подальше отсюда есть небольшой шанс на то, что ты вылечишься.
Одного этого слова хватило, чтобы я поспешила из комнаты, но Марк схватил меня за руку и усадил на место.
– Ладно, не вылечишься, извини. Я хотел сказать, что нужно время, чтобы ты пришла в себя.
Холодный, ставший похожим на резину омлет лежал на моей тарелке подобно пластмассовой игрушке из детского кухонного набора. В моем мозгу существовала весьма слабая связь между омлетом, яйцами, которые были разбиты, и курами, которые несут эти яйца. Кто-то должен будет присматривать за курами, если я уеду. Я не знала, кто может стать этим человеком. Я не знала, куда ехать. Впрочем, все это было полнейшей ерундой по сравнению с одним вопросом, который перемалывал все клетки моего тела в труху.
– Думаешь, я могла это сделать?
– Не сейчас, Рут.
Я повторила вопрос, преувеличивая мимику так, словно Марку приходилось понимать меня по губам.
– Я тебя спрашиваю, могла ли я убить Люсьена?
Марк доел, поднялся со своего стула и встал, прислонившись спиной к «Рейберну». Его руки вцепились в серебристый поручень, тянущийся вдоль кухонной плиты. Уже одной этой затянувшейся паузы с лихвой хватило.
Я ощутила, как зубья вилки впиваются в кожу на моем запястье.
– Я приму это спокойно. Ты знаешь…
– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать.
– Правду.
Марк и ответил мне искренне, по крайней мере, так мне показалось. В своем ответе он злоупотреблял сравнительными степенями в грамматике и теорией вероятностей в математике. Более вероятно… менее вероятно… наименее вероятно… Рут, которую он любил и с которой прожил вместе двадцать лет, очень сильно любила Люсьена. Он знает это, так как сам страдал от этой ее любви. Она любила внука больше всего на свете…