– Я могу послать ваше письмо, – оборвал мои словоизлияния Мальчишка.
Он еще совсем юный, порывистый и рисковый. Сейчас он сделал ужасно непредусмотрительный шаг, пересек разграничительную линию, и все изменилось. Комнату заполонило чувство несоответствия. Крышечка косо сидела на чайнике для заварки. Холодильник, взревев в последний раз, умолк, когда отключили электричество. Подошвы моих туфель неуклюже шаркали по линолеуму. Хотя сейчас было не позже шести часов вечера, в кухне сразу как-то потемнело.
– Нет, не стоит этого делать, – тихо произнесла я.
– Ничего, – настаивал Мальчишка, – но мне придется его прочитать.
Повернувшись, я взглянула на него.
– Это не ради предписаний цензуры и всей прочей глупости. Просто, если об этом узнают, я всегда могу сказать, что действовал в соответствии с предписаниями. Если меня поймают, то отошлют отсюда, следовательно, от меня вам больше никакой пользы здесь не будет.
Я прикасалась большим и указательным пальцами к краешку конверта, но никак не решалась его вскрыть.
– Это того не стоит, – сказала я. – Сколько бы мне еще ни осталось, думаю, недолго я проживу здесь узницей, вы вскоре закончите службу, и вся жизнь у вас впереди. Если вы останетесь после службы в армии без положительных рекомендаций, как говорится, ваша песенка спета. Я правильно выражаюсь?
Мальчишка пододвинул стул к кухонному столу и уселся. На его лице отражалось внутреннее замешательство. Во второй раз за последние пять минут он нарушил установленные в армии правила.
Затем он попытался встать, но я его остановила:
– Нет. Посидите здесь.
Я присела напротив.
– Где Третий?
Мальчишка улыбнулся:
– Я никак не могу привыкнуть, что вы его так называете. У него есть имя.
– У вас тоже есть, но при этом я предпочитаю называть вас Мальчишка. Это любя.
Мальчишка предпочел ответить на прежде заданный мной вопрос, рассеянно катая яблоко по тарелке:
– Он с Адрианом ремонтирует электроограду в конце поля, у ручья. Они там надолго.
Слюна увлажнила мне рот. Я поймала себя на том, что почесываю затылок. Старая привычка, вызванная излишней нервозностью. А я-то думала, что обо всем позабыла… Признаки жизни… Сидящий напротив меня Мальчишка надкусил яблоко. Я слышала в тишине лишь хруст от вонзающихся в плод зубов. Я подумала, что это мое яблоко. Я отчетливо слышала, как он жует и глотает. Он сказал, что пошлет вместо меня письмо… Пусть шлет. Я обогнула стол, таща стул за собой. Я села рядом. Письмо зажато в руке. Я вытащила его из конверта, развернула и положила перед ним на стол.
– Если вы не хотите, чтобы я… – начал он, но я, мотнув головой, заставила его замолчать.