Он потакает детям, таща на себе Адриана, пока идет по направлению ко мне, и посылает сладкую улыбку с ямочками нашей дочери. Мою грудь буквально разрывает от любви.
Вот так мечты стали реальностью.
— Боже мой, Селена. Эти туфли и это платье...
Я улыбаюсь и подмигиваю ему.
— Ты помнишь.
Он по-прежнему скрывает свои чувства за этими своими зелеными глазами.
— Помню, — Адриан отпускает его ногу и скачет по полу.
Прижавшись ко мне, он обнимает меня за бедра.
— Ты выглядишь красиво, мама.
— Спасибо, сладенький, — я переплетаю наши пальцы.
— Вау, сестренка. Ты выглядишь великолепно, — включается Люк.
Ремингтон пристально наблюдает за мной, пока я, покачивая бедрами, приближаюсь. Я целую Хоуп Эстеллу в лоб и прижимаюсь к мужу. Свободной рукой он обнимает меня за шею и прижимает губы к моему уху.
— Ты, правда, великолепна, и ты моя. Твое тело, сердце и душа принадлежат мне, как и мои принадлежат тебе, — его голос звучит гордо, чувственно, и с моими коленками происходит то, что случается всегда, когда он говорит подобные слова таким вот голосом.
Я отстраняюсь и приседаю так, чтобы наши с Адрианом глаза оказались на одном уровне.
— Эй, Тигренок. Мне нужно, чтобы ты сделал мне одолжение. Дяде Люку понадобится твоя помощь с Хоупи, помоги ему, ладно?
Он выпячивает грудь, от чего кажется чуточку выше.
— Конечно, мама.
Я притягиваю его в свои объятья и крепко обнимаю, затем встаю и поворачиваюсь к Люку. В это же время Ремингтон подходит к Люку и вручает ему малышку.
— Не забудь дать ей срыгнуть после того, как покормишь.
Люк кивает.
— Я все записал, — он хлопает себя рукой по карману рубашки, затем улыбается и долго сдерживаемый смех прорывается наружу. — Ну же, Селена. Отдай мне должное. Как, наверное, сложно заботиться о двух самых идеальных детях в мире? — он ерошит волосы Адриану и громко чмокает Хоуп в щечку, отчего та начинает ерзать и смеяться.
Я наблюдаю за ним, пока верчу клатч в руках, борясь с желанием отменить все и остаться дома, и вздыхаю. Наклонившись вперед, я прижимаюсь лбом ко лбу Хоуп. Боже, мне никогда не надоест то, как пахнет она и Адриан.
Я отхожу, и Ремингтон обвивает рукой мою талию, притягивая меня к своей груди. Мое тело ослабевает, когда напряжение растворяется, словно Ремингтон принял его часть на себя.
— Еще кое-что, братишка, — дыхание Ремингтона ерошит мне волосы, когда его голос раскатисто вырывается из его груди. — Помни, моя жизнь в твоих руках.
Улыбка Люка исчезает, и его лицо принимает серьезное выражение. Он кивает, и крепче обнимает детей.
— Ты можешь смело доверить мне свою жизнь.