– Что мне нравится в тебе, Джен, так это то, что ты задаешь мне сложные задачки. Это первый раз, когда я сумел вытащить тебя куда-то выпить наедине.
– Ты про Спада забыл.
Спад садится и смотрит на Спенсера, надеясь, что ему дадут еще арахиса.
– Все, что нужно, – щелкнуть пальцами.
Он щелкает пальцами.
Спад подпрыгивает, отталкивается от бедра Спенсера и смотрит на упаковку с орешками.
– Я не настолько хорошо поддаюсь дрессировке, Спенс.
– А с тобой…
– То есть важен процесс. А что будет, когда волшебство закончится?
– Давай посмотрим?
Спенсер заказывает еще бутылку. И я не останавливаю его.
– Иногда, Спенс, совсем иногда, – говорю я, икнув, – мне кажется, что мои двадцать лет прошли мимо меня.
– Из-за твоей дочки, – подсказывает Спенсер.
– Нет, пойми правильно, это были счастливые годы, я бы ничего не хотела изменить, но…
Спенсер берет меня за руку.
– Тебе кажется, что ты почти не успела побыть молодой, свободной и не связанной обязательствами, не успела поездить по миру, следуя за своей мечтой? Что тебе пришлось слишком рано повзрослеть? Знаешь что, Джен? Все это далеко не так круто, как кажется. Круто то, что у тебя есть Айла.
Я киваю.
– Я счастливица. Знаю.
Паб плывет у меня перед глазами.
– Но иногда все, что я хочу сделать, – это забраться на барную стойку и танцевать.
– Так танцуй!
Я смеюсь.
– Или научиться летать… Или прыгнуть с тарзанкой с самой высокой скалы, или бегать голой под дождем и петь во весь голос.
– Вот это круто. Слушай, Джен, если хочешь изменить свою жизнь, найти новую работу, это круто, давай. Я спрошу – вдруг в «Б и Г» есть что-нибудь.
Я не могу уйти в «Б и Г», но я польщена.
– Ты мог бы сделать это, ради меня?
Я чувствую легкое головокружение, и Спенсер становится все более и более привлекательным с каждой минутой, секундой…
– Я хотел бы сделать что-нибудь для тебя.
– Безвозмездно.
– Лучше бы не безвозмездно.
Я улыбаюсь, упиваясь его вниманием.
– У меня есть мечты.
Я опираюсь локтями на стол.
– Правда, что у тебя тоже есть? У тебя ведь есть мечты?
Спенсер кивает.
– Моя философия – проживать каждый день на всю катушку, потому что никогда не знаешь, вдруг он окажется твоим последним. И вот мы тут, Джен, оба одинокие – и нам обоим плохо, но каждому по-своему. Ты меня привлекаешь, а я привлекаю тебя.
Спенсер снова берет меня за руку и целует. И что же? Почему я всегда должна поступать правильно? Хотя целоваться с Уордом было неправильно, так ведь? Я зажмуриваюсь. Забудь о нем. Я наклоняюсь к Спенсеру; он наклоняется ко мне, и наши губы соприкасаются.
– Дженьюэри!
Знакомый голос заставляет меня вздрогнуть и отстраниться.