На улице Лочен от холода поднимает воротник своего пиджака и спрашивает:
— А теперь ты расскажешь мне, что все это значит?
Я улыбаюсь и пожимаю плечами.
— Просто выходной день.
— Нам надо было это запланировать. У меня с собой всего пятьдесят пенсов.
— А я и не прошу тебя вести меня в “Ритц”! Мы просто идем в парк.
— В парк?
Он смотрит на меня, как на сумасшедшую.
Парк в будний день посреди зимы предсказуемо пуст. Вокруг голые деревья и их длинные ветви на фоне бледного неба, большие участки травы с расплесканными серебряными капельками льда на ней. Мы идем по широкой центральной тропинке к лесистой местности на противоположной стороне парка, гул города постепенно исчезает позади нас. Несколько влажных скамеек усеивают пустой и заброшенный пейзаж. Вдалеке какой-то старик бросает своей собаке палку, чья активность нарушает неподвижность в воздухе. Парк кажется огромным и пустынным — холодный и забытый остров в центре большого города. Свернувшиеся листья на дорожке, уносимые легким ветерком, шуршат как наждачная бумага. Стайки диких голубей взволнованно прыгают вверх и вниз вокруг каких-то крошек и лихорадочно клюют землю. По мере нашего приближения к деревьям белки смело выскакивают перед нами, поворачивая головы и так, и этак, показывая свои глазки — большие блестящие черные бусинки, надеясь на угощение. Высоко над нами белый шар солнца, как гигантский прожектор, освещает парк холодными зимними лучами. Мы сходим с дороги и идем мимо небольшого деревца, высушенные листья и ветки под ногами трещат и хрустят на мерзлой земле. Плавно вниз спускается неровная земля.
Лочен молча следует за мной. С тех пор, как мы прошли сквозь ворота парка и оставили позади себя внешний мир, никто из нас так и не заговорил, будто мы пытаемся оставить в шумном гомоне грязных улиц и толкотни наши повседневные дела. Как только деревья начинают сгущаться вокруг нас, я ныряю под поваленным бревном, а потом с улыбкой останавливаюсь.
— Мы пришли.
Мы стоим в небольшой низине. Маленькая впадина в земле укрыта листьями и окружена несколькими оставшимися зелеными папоротниками и зимними кустарниками, окруженными кругом голых деревьев. Земля под нами — словно гобелен красно-коричневого и золотистого цвета. Даже в самый разгар зимы мой небольшой кусочек рая все еще прекрасен.
Лочен в недоумении осматривается.
— Мы здесь, чтобы похоронить тело или откопать?
Я бросаю на него многострадальный взгляд, но тут внезапный порыв ветра колышет ветви над головой, отбрасывая в мой загон холодные солнечные лучи, как осколки стекла, создавая ощущение волшебства, таинственности.