— Что ж, налетайте — говорит мама с нервным смешком. — Знаю, что я не самый лучший повар в мире, но я могу заверить вас: на вкус оно гораздо лучше, чем выглядит.
Кит фыркает и бормочет что-то невнятное. Уиила натыкает на зубец вилки один запеченный боб и неохотно подносит его ко рту, осторожно дотрагиваясь до него кончиком языка. С многострадальным вздохом Тиффин набивает сосисками полный рот, а потом его лицо вытягивается, глаза слезятся, он готов или подавиться, или выплюнуть это. Я быстро хватаю кувшин с водой и наполняю стаканы. Наконец, Лочен садится. От него пахнет школой и потом, а его взъерошенные черные волосы резко контрастируют с бледным лицом. Я замечаю, как он стискивает зубы, в глазах — яростный взгляд, а от его тела как белое каление исходит напряжение.
— Мам, ты опять куда-то уходишь сегодня вечером? — спрашивает Уилла, аккуратно отщипывая маленькие кусочки от сосиски.
— Нет, она никуда не уходит, — тихо говорит Лочен, не поднимая взгляда. Под столом я в предостережении наступаю ему на ногу.
Мама обращается к нему с удивлением:
— Дэйви собирается заехать за мной в семь, — протестует она. — Все хорошо, зайчики. Я уложу вас, прежде чем уйти.
— Забудь об этом, — Тиффин сердито бормочет.
— В семь вечера еще рано ложиться спать, — со вздохом комментирует Уилла, нанизывая второй боб.
— Ты не пойдешь никуда сегодня, — ворчит Лочен на нее.
Повисает оглушительная тишина.
— Я же говорил, что он считает, что все здесь решает! — с тарелки поднимает свой взгляд Кит, довольный своей возможностью вмешаться. — Ты позволишь ему командовать собой, мам?
Я бросаю Киту предупреждающий взгляд и качаю головой. Его лицо мгновенно темнеет:
— Что? Мне даже разговаривать сейчас нельзя?
— Ох, я вернусь не поздно, — говорит мама с доброй улыбкой.
— Ты никуда не пойдешь! — внезапно кричит Лочен, ударяя ладонью по столу. Раздает грохот посуды, и все подпрыгивают. Я чувствую, как знакомая напряженная головная боль сжимает мои виски.
Мама прижимает к горлу ладонь и издает пронзительный возглас удивления, вроде визгливого смеха:
— О, вы только послушайте этого большого хозяина, он говорит своей мамочке, что ей делать!
— Вот так живет вторая половина семьи, — бормочет Кит.
Лочен швыряет вилку, его лицо становится красновато-коричневым, на шее выступают связки.
— Два часа назад ты настолько чертовски сильно страдала от похмелья, что не могла выйти на улицу, чтобы сходить в школу за своими собственными детьми, и ты даже не помнишь, что попросила кого-то еще забрать их!
Мама широко открывает свои глаза: