– Тогда кто…
– Как только террористы поняли, что я им без надобности, они бросили меня в пустыне умирать и переключились на Аяана. Он по-прежнему представлял для них ценность. – Азиз произнес это низким усталым голосом, и у нее по коже побежали мурашки. – Я потерял много крови… Меня нашли миджаб. Они обработали бедро, как могли. К счастью, я был без сознания.
– Но миджаб не самое цивилизованное племя. Это чудо, что ты можешь стоять.
Ее мгновенно охватило раскаяние. Потому что это не было чудом.
Даже пройдя через ад, даже раздавленный презрением к самому себе, Азиз аль-Шариф обладал слишком сильным характером, чтобы просто сдаться и умереть. Он был всем обязан своей воле и ничему больше.
– Мне нравится думать об этом как о наказании.
– Наказании?
– Смерть была бы для меня слишком легким выходом, – спокойно, словно не сомневался в этом, сказал он. – Жить гораздо сложнее.
У Нихат сердце заболело от пустоты, которая скрывалась за этими словами.
– Почему ты думаешь, что должен за что-то платить? Почему ты не вернулся домой, когда немного оправился?
Это приводило в недоумение Аяана. И ее тоже. Тот факт, что наследный принц предпочел остаться за пределами Дахара, потрясал основы ее мироздания.
Он отвернулся, показывая, что разговор окончен.
– Ты должна проводить меня в баню.
Все, что Нихат хотела сказать, забылось. Насладиться минутой ничем не сдерживаемого, хоть и неразумного желания, которое она испытывала к нему, – это одно, оказаться с Азизом в парной – совсем другое.
Она помогала появиться на свет младенцам и давно избавилась от ложной скромности и щепетильности. Но это был… он.
Азиз остановился у двери:
– Ты считаешь, что я выхожу за рамки приличий, и хочешь все отменить, доктор Захари?
Нихат сжала кулаки, мечтая стереть усмешку с его лица. Азиз постоянно будет подталкивать ее к бегству.
– Тебе известно, Нихат, что Аяан приказал перевести в это крыло всех старых слуг, которые помнят меня ребенком?
– Да. Это неплохая мера предосторожности. Ведь ты настаиваешь на том, что в Дахаре не должны знать, что ты жив.
– Это те самые люди, которые носили меня на плечах по дворцу, учили кататься на велосипеде, праздновали со мной, когда я был объявлен наследным принцем. Это те люди, которые знали меня всю жизнь, Нихат. А теперь я вижу в их глазах жалость. Эта жалость… – В его голосе звучала мука. – Если тебя пугает перспектива находиться со мной и помогать мне, скажи это. Но я не приму помощь ни от кого другого.
Восемь лет назад упорство Азиза ее расстроило бы, но не сейчас. Она старалась казаться спокойной: