– Спасибо за молодость, но мне уже за сорок.
– Да вы еще совсем ребенок, – фыркнула я.
Пани Рената подошла поближе, склонилась ко мне и взяла за руку.
– Пани Анна, как я по вам соскучилась, – сказала она с улыбкой, потом повернулась к моему зятю. – Пан Роберт, увезите ее отсюда, ей надо отдохнуть.
– И бокальчик коньячку выпить!
– Никакого коньячка! – решительно заявила пани Рената.
Роберт помог мне подняться и под руку повел к двери. Выходя, я задержалась на секунду, обернулась и, посмотрев на Олю, сказала:
– Я приду завтра утром!
– Не сомневаюсь, – ответила пани доктор и начала осматривать куклу, лежащую на кровати.
В Олиной крови обнаружили два разных наркотика и высокое содержание алкоголя. Она страдала от отравления и классического абстинентного синдрома. Промучилась целых три дня. Ей давали успокоительное, и она засыпала, а как только просыпалась, то пыталась освободиться.
– Отвяжите меня! – кричала она. – Как можно так поступать с людьми…
Она рычала как раненый зверь.
После очередной порции лекарств она уснула. Проснулась через несколько часов, лежала спокойно и смотрела на меня огромными глазами.
– Оля, как ты себя чувствуешь? – спросила я.
– Хорошо, – прошептала она.
– Тебе что-то надо?
– Развяжи меня, пожалуйста.
Я немного засомневалась, но моя подопечная лежала спокойно и ровно дышала. Не металась по кровати, не вопила и не ругалась, как несколько часов назад.
– Хорошо, – сказала я и отвязала ее.
Когда я отстегнула последний ремень, Оля сорвалась с места и отпихнула меня в сторону. К счастью, я упала на кровать и осталась цела. Девушка издавала дикие звуки, от которых звенело в голове. Вырвала катетер из вены на предплечье, бегала по палате, чесалась, словно пыталась что-то с себя содрать.
Я потянулась к звонку. Оля на секунду остановилась и осмотрела пустое стерильное помещение. Только на тумбочке лежали какие-то лекарства, мой телефон и книжка и стоял стакан с водой. Она подошла, смахнула все на пол, а потом побежала к выходу.
Открывающаяся дверь ударила ее и отбросила на стену. В палату ворвался санитар, а за ним медсестра. Они быстро обездвижили девушку, несмотря на то, что она вопила и брыкалась. Уложили на кровать и вновь привязали ремнями. Олька дико выла, а я сидела рядом на табуретке и слушала ее вопли. Медсестра установила ей новый катетер и дала лекарство. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Олька успокоилась, ее глаза потеряли блеск, и она уснула. Все время я смотрела на нее, на безграничный страх и отвращение в ее глазах, слушала ее вой и думала, что я это заслужила.