– Моего мнения никто не спросил и не выслушал! – рыдала Оля. Первый приступ прошел, она уже не металась, немного успокоилась, руки повисли вдоль тела, голова опустилась, и слезы капали на пол. – Лучше бы оставила меня в том детском доме! – прорыдала она.
– Что?! – Мое сердце вдруг забилось чаще, и что-то сдавило грудную клетку.
– Лучше бы оставила меня в том детском доме. Два года там прожила как-то, могла бы и навсегда остаться, – заявила Оля, усаживаясь за стол. Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Я хотела сказать ей, что то был не детский дом, а всего лишь приют, и что провела она там от силы три месяца, а не два года. Однако я знала Олино упрямство. Ей хотелось верить, что она провела там так долго, и ей хотелось меня за это наказать. Я медленно встала с дивана и подошла к кухонному шкафу. Трясущимися руками отыскала свои лекарства. Проглотила целую горсть и попыталась запить водой, но большая ее часть стекла по подбородку на грудь. Медленно и осторожно побрела в свою комнату. С каждым шагом меня все плотнее окутывала густая мгла.
На следующий день был запланирован визит к пане Ренате. Оля ходила к ней регулярно, раз в неделю после школы. Сегодня я тоже решила пойти – я поняла, что нам нужна семейная терапия. Мне очень не хотелось этого делать, но я осознавала, что это наш последний шанс. К психиатру мы поехали вместе.
– Как я рада, пани Анна, что вы решили нас посетить! – заявила пани Рената с ехидным блеском в глазах.
Когда Оля вышла из больницы, доктор настаивала на совместной терапии, но я заявила, что слишком стара для этого. Да уж, я была сыта по горло сеансами и разговорами.
– Это последняя терапия в моей жизни, пани Рената! Предупреждаю, что больше вы меня на такое не уговорите.
– Пани Анна, мы постараемся провести ее побыстрее, чтобы вас не сильно утруждать.
Пришла Оля, мы сели рядышком, и через минуту Рената обратилась ко мне:
– Скажите, пани Анна, когда вы начали употреблять алкоголь и успокоительные?
Я оторопела и возмущенно заявила:
– Простите, не могу понять, чья эта терапия – моя или Олина.
– Сегодня у вас семейная терапия, – заявила докторша.
Оля сидела на стуле и нервно крутила пуговицу на блузке.
– Пани Анна, вы можете все закончить как можно быстрее или придется вам сюда ездить еще полгода. Так как вы мне платите за лечение, то я ничего против целого полугода не имею.
– Так как я могу не дожить до конца этой терапии, то тоже ничего не имею против.
– А ты, Оля, что об этом думаешь? – спросила Бжозовска.
Оля сидела на стуле и крутила пуговицу. Все сильнее и сильнее.