— Посиди пока, — сказал Ганс и скрылся за дверью.
Я был в состоянии держаться в сознании и потому сидел и плавал в болотистом рассудке. Через минуту Ганс вернулся с человеком, глаз которого был закрыт массивной повязкой.
— О, и ему досталось, — произнес человек.
— Да, его отравили и хотели куда-то увезти. Или добить.
— Я скажу доктору, чтобы готовил капельницу, — ответил человек и ушел.
— Ну что, братец, — говорил Ганс, — Будем жить. Вертен теперь пират.
— Йо-хо-хо, — ляпнул я и отключился.
Мне приснилось, что я лечу с моста.
Глава 12. Официальное уведомление
Получилось открыть глаза. Уже хорошо.
Я лежал на просторной кровати, и откуда-то сверху спускалась капельница, кончавшаяся в моей руке. Я чувствовал тяжесть в ногах и невесомость в остальном теле. Это странное ощущение. Я осмотрел комнату, в которой находился. Очевидно, я был у кого-то дома и, судя по всему, этим кем-то был Вертен.
В комнате, под самым потолком, висели часы, и я с апатичным видом наблюдал за минутной стрелкой. Через полчаса содержимое капельницы иссякло, и спустя еще две минуты в комнату вошел человек невысокого роста в коричневых очках и золотистой бородкой на подбородке.
— Как себя чувствуете? — спросил он, меняя капельницу.
— Непонятно, — ответил я.
— Так и бывает, — посмеялся он и ушел.
Еще некоторое время спустя зашел Вертен.
— Добрый день.
— Очень добрый, — ответил я, глядя на его повязку.
— Ну да, — сказал он, заметив это, — Нам не повезло. Бранн пошел в атаку первым. Это война.
— Я заметил. Что стало с городом? Где полиция вообще? Знаете, как пришли за мной? В кафе! Выгнали всех людей и хотели брать. Что не так с этим городом?
— Ха-а… — протянул Вертен, — Всегда так было. Последние десять лет точно.
— Ну да, как раз тогда, когда меня не было, — перебил его я.
— Людям не важно, что происходит, пока их не трогают. Пока у каждого есть дом, еда, семья. Они сидят и делают вид, что кроме их четырех стен вокруг ничего нет. То, что происходит вокруг, — это вообще не про них, не их дело. Мы невольно создали поколение амёб-эгоистов. Дальше будет то же.
— Я догадывался. А полиция?
— Здесь не сильно сложнее. Коррупция. Десятки тысяч долларов в месяц уходят на это. Нас не трогают, а если бы и тронули, не оправились бы потом от удара. Полиция занята мелкими и средними делами. В крупные не лезут.
— И что, везде так?
— Почти везде. На востоке это всё пока на уровне преступности, но на западе у наших друзей есть связи в политике.
— Под колпаком. Забавно, — ответил я и пошевелился.
— У меня информация по Бранну, — вдруг сказал Вертен.