Следуя одной из заповедей истинного диверсанта, он постарался как можно раньше покинуть место своего приземления и позволил себе свалиться в обморок лишь через час. Тело не привыкшее обходиться без магической силы мгновенно потяжелело в несколько раз, а глаза сами пытались закрыться, дабы дать отдых вымотавшемуся организму. Нечто подобное можно было чувствовать по выходу на берег, после нескольких часов проведенных в воде, но в несравненно меньших объемах. Лишь тот факт, что двигать ему приходилось одними руками, позволил Виктору продержаться столь длительное время в седле излюбленного средства передвижения.
Пробуждение оказалось не из приятных — все тело ломило, как при сильной простуде, а мозги соглашались шевелиться лишь с отчетливо слышимым хрустом крошащихся шестеренок. Лишь на третий день своего движения в произвольно выбранном направлении, он смог акклиматизироваться к местным условиям и перестал представлять из себя разваливающегося от древности старика.
Мало что зная и помня об Эдоласе, первые два месяца после выхода к людям, он занимался лишь сбором информации, выдавая себя за простого путешественника. В отличие от Земли, Эдолас оказался однополярным миром — то есть на всю планету имелось лишь одно гигантское государство, если не считать Вышляндию — парящие острова, на которых проживали иксиды.
Естественно, деньги здесь ходили совершенно другие, но золото и драгоценные камни ценились столь же сильно, так что ни с финансами, ни с продовольствием никаких проблем не возникло. А немалые познания в артефакторике, позволили ему на равных общаться с многочисленными местными мастерами-артефакторами. Магия в этом мире все же имелась, но применять ее было возможно исключительно посредством артефактов, которые заряжались от магической цепи как от линии электропередач. Причем, как Виктор смог лично убедиться, разобрав с десяток недорогих устройств — кристаллы лакримы в них также покрывались защитным слоем димагнетика, малейшее повреждение которого приводило к постепенному разрушению кристалла. И данный факт оказал значительное влияние на саму школу артефакторики данного мира, ведь записывать программы непосредственно на кристалл было практически невозможно — разве что в полностью изолированном и защищенном помещении. Это приводило к значительному уменьшению магической мощности артефактов и небольшому промежутку времени их работы до очередной подзарядки, но в свою очередь подтолкнуло технический прогресс и можно было утверждать, что развитие того же сталелитейного дела здесь находилось на уровне начала двадцатого века его родного мира. То же касалось химической промышленности и механики.