— А если я позволю ему отомстить так, как он только пожелает, вы позволите навестить его?
— Нет, не позволю. — сказала, как отрезала, Полюшка. — Но если ты сейчас съешь все, что я выставила на стол, то сможешь посидеть с ним с полчасика, пока он спит. И не торопись так! А то подавишься!
Смолотив все за пять минут, Мира требовательно уставилась на Полюшку. Неодобрительно покачав головой на столь скоростное сметание со стола всего съестного, лекарь, тем не менее, не стала отказываться от своих слов и наказав не шуметь, проводила девушку к своему единственному пациенту. Стоявшая в его комнате темнота, не помешала посетительнице разглядеть насколько сильно осунулось лицо Виктора. Его и так нельзя было назвать упитанным, а сейчас натянувшаяся кожа впалых щек четко обозначила скулы.
Тихонечко присев на стоявший у кровати табурет, Мира смахнула выступившие на глазах слезы и поправила слегка сбившееся одеяло. Больше ничего она сделать не могла и потому просто сидела и смотрела на мерно посапывающего Виктора. Раньше она никогда не уделяла ему столь пристального внимания и потому с удивлением обнаружила, что лицо ее друга несло немало следов отнюдь не спокойного детства. Едва заметный шрам начинавшийся на лбу проходил по левой брови и заканчивался чуть ниже глаза. Такие же шрамы вскоре обнаружились на левой же скуле и правой щеке. А левая кисть, которую Виктор постоянно скрывал под тонкой кожаной перчаткой, вообще оказалась одним сплошным давно зажившим ожогом. Позабыв обо всем на свете и полностью поддавшись своему любопытству, она оттянула край одеяла и преодолевая нахлынувшее смущение, принялась изучать видимую часть груди и живота парня. Помимо весьма привлекательного телосложения там обнаружились три небольших шрамика и фигурный ожог в виде молнии, по всей видимости прошедшей по касательной. Дальнейшее изучение тела оказалось прервано едва слышным покашливанием раздавшимся за спиной.
— И что это сейчас было? — пристально уставилась на Миру хозяйка дома, стоило им покинуть комнату Виктора.
— Ну, я поправила одеяло…А потом заметила шрамик и еще один…Вот…А потом решила посмотреть есть ли еше…Полюшка, а откуда у него столько шрамов?
— Одеяло она, видите ли, поправила. — недовольно пробурчала Полюшка. — Я тебе что разрешила!? Просто посидеть рядышком! А ты!? Всё! Больше не пущу! И можешь мне не лить тут слезы! Не поможет! — с превеликим удовольствием она опустила свою метелку на серебристую шевелюру и в три удара вымела Миру из своего дома. Лишь через три дня она вновь позволила ей навестить спящего Виктора, предварительно накормив заметно осунувшуюся девушку.