Следовательно, если первобытное мышление избегает и не знает логических операций, если оно уклоняется от размышления и рассуждения, то это происходит не от неспособности выйти за пределы того, что дают ему его чувства, и не из-за исключительной связанности с узким кругом одних только материальных предметов. Те самые свидетельства, которые подчеркивают данную черту первобытного мышления, позволяют и даже вынуждают нас отвергнуть эти объяснения. Искать надо в другом месте. А чтобы искать с какой-нибудь надеждой на успех, нужно прежде сформулировать проблему в таких терминах, которые сделают возможным ее решение.
Вместо того чтобы вообразить себя на месте первобытных людей, которых мы изучаем, и заставить их думать так, как, будучи на их месте, думали бы мы (что может привести всего-навсего к правдоподобным и чаще всего ложным предположениям), постараемся, напротив, поостеречься наших собственных мыслительных навыков и попробуем выявить таковые у первобытных людей путем анализа их коллективных представлений и связей, существующих между этими представлениями.
Поскольку признается, что ум первобытных людей направлен так же, как и наш, что он так же, как и наш, реагирует на получаемые впечатления, то также скрыто признается, что он должен бы так же, как и наш, размышлять и рассуждать над явлениями и существами данного мира. Однако наблюдатели констатируют, что в действительности он так не размышляет и не рассуждает. И вот для того, чтобы объяснить эту явную аномалию, они прибегают к нескольким гипотезам: говорят о лености и слабости ума первобытных людей, о путанице, детском неведении, тупости и т. д. Эти гипотезы недостаточно учитывают факты.
Оставим же в стороне этот постулат и займемся без предвзятости объективным изучением первобытного мышления как оно себя проявляет в институтах низших обществ или в коллективных представлениях, откуда берут свое начало эти институты. Тогда мыслительная деятельность первобытных людей больше не будет заранее интерпретироваться как рудиментарная форма нашей собственной, как инфантильная и почти что патологическая. Напротив, она предстанет нормальной в тех условиях, в которых она протекает, по-своему сложной и развитой. Не относя ее более к неподходящему ей типу, стараясь определить ее механизм исключительно в самих ее проявлениях, мы можем надеяться на то, что при описании и анализе не исказим ее.