– Лежать! Вам же лучше будет. А то опять падать начнете, без шлема можно и пораниться.
Вдруг все они повернулись к центру и застыли. Заметив это, пленники тоже повернули головы туда.
Огороженная площадка оказалась диафрагмой. Её лепестки разошлись и сложились в стены. Лежавшие курсанты наблюдали, как сначала над срезом проема показалась голова старичка с величественно застывшим лицом. Вырастая, показалось пухленькое тело в бежевой тунике. Перед старцем стояла тумба, на которой поблескивал небольшой цилиндр. Приподнявшись над полом, площадка с толстяком остановилась. На этот раз она была гораздо ниже, чем тогда, когда здесь был Кротов.
Возле старика, возвышаясь над ним, стояли двое охранников. Они стояли расслабленно, но сразу чувствовалось, что убить этим людям все равно, что плюнуть. Перешагнув через бутафорское ограждение, на пьедестал запрыгнул еще один человек в форме охраны. Это был тот самый, что командовал монахами.
– Мастер Маттиас, что будем делать с ними?
– Все как решали. Надо, чтобы они срочно услышали Совершенного. Поэтому жалеть не будем. Некоторые не выдержат. Но Совершенный прощает нам этот грех! Ради остальных Верных!
Голос толстяка все больше набирал силу. Он явно срывался в патетику.
– Ладно. Начинаем, – вдруг совершенно обычным голосом проговорил он.
– Ну, артист! – покачал приподнятой головой курсант, лежавший в первом ряду.
Маттиас застыл перед блестящим цилиндром. Из контейнера появился дымок. Образовав небольшое облачко над цилиндром, он начал густеть, набираясь черноты. Облако стало похоже на шляпку гриба. В черной клубящейся массе и по поверхности начали проскальзывать искры.
– Эй, дядя, ты что – фокусник? – закричал тот же курсант из первого ряда. Не обращая внимания на кричавшего, жрец загрохотал:
– Слушайте все! Слушайте! Сейчас Совершенный сам заговорит с вами! Вы пришли сюда, чтобы разрушить дом Верных слуг Совершенного, но в великой своей милости он прощает вас и принимает под руку свою.
При раскатах голоса Маттиаса лежавшие пленные опять начали стонать и корчиться. Некоторых рвало. Подбегавшие монахи заботливо переворачивали таких на бок, чтобы они не захлебнулись собственной блевотиной.
На этот раз приступ продолжался очень долго. Монахи следили за тем, чтобы дергавшиеся в припадке люди не разбили себе голову. На лицах Верных было видно сочувствие. Они, как могли, старались облегчить страдания солдат. Иногда они подходили к застывшему с искаженным лицом курсанту и, бормоча молитвы, закрывали умершему глаза. Зато, с какой радостью они смотрели на тех, что вдруг успокаивались и с блаженной улыбкой начинали ровно и спокойно дышать.