Ненавижу за то, что он причинял боль маме, за то, что она так часто плакала, и, каждый раз проходя мимо ее спальни, я слышал судорожные всхлипы и крики, от которых хотелось сойти с ума.
Все было бы замечательно, возможно я бы мог вырасти нормальным человеком, но не тут-то было: однажды мама просто ушла, даже не попрощавшись со мной. Все, что она сделала – это оставила маленькую вещицу на память о себе и записку. Что-то в духе: «Мой дорогой сын, я надеюсь, ты никогда не познаешь участи своего отца. Я пыталась быть сильной, но рядом с ним сама начинаю сходить с ума… Я надеюсь, эта вещь всегда будет напоминать тебе обо мне, и напомнит о том, что в мире есть много хорошего. И светлого. Никогда не впускай в свое сердце тьму и помни, что мама любит тебя».
Мама любит тебя. Ага. Конечно. Поэтому она ушла. Из-за великой материнской любви… Вообще-то, это был последний день, когда я слышал или произносил это пустое слово. Людям видана не любовь, а лишь тщеславие – только любовь к самому себе была наивысшим этапом духовного развития для никчемных человеческих сосудов, и я не осуждал их.
Я сам был таким. Просто какие-то из этих сосудов играли в любовь, какие-то в ненависть. В действительности же каждый из них оставался пустым.
Несмотря на горечь из-за предательства матери, я все-таки носил ее подарок на своей шее. Наверное, сначала я действительно надеялся на то, что меня это спасет. Да только как спасаться, если природой заложено так, что я вскоре окажусь в психушке, в комнате где-нибудь рядом со своим родственником.
Я и сам не замечал, как медленно, но верно прошел по его стопам. Даже это братство притягивало меня, как золотое руно, и вот я уже не мог отказаться от власти над братьями и остальными привилегиями, данными мне.
И все же моей главной привилегией была Ребекка, и тьма моя заключалась в том, что не было никакой причины обижать ее, мстить ей или запугивать девушку. Она, наверное, думала, что я измываюсь над ней за то, что она делала со мной в школе, но это было не совсем так… Моя сущность заключалась в том, что мне просто нра-ви-лось причинять ей боль.
Просто. Не было причины. Не было никакого дня, никакой последней капли или толчка. Я был счастлив, питался ее страхом, ее борьбой и попытками противостоять мне.
Одним словом, у меня не все в порядке с головой, но признаю я это только лишь в своих мыслях и вот в такие дни, когда нужно посещать врача, - особенно.
Но сегодня я не стал заходить в комнату отца. Симпатичная светловолосая медсестра рассказала мне о его утяжелившемся состоянии, и я решил не портить себе настроение перед вечером, который был намерен провести с Ребеккой.