Не знаю, чувствовала ли я радость. Но что-то определенно чувствовала. Ведь только Коул пробуждал во мне жизнь – настоящую, хоть и наполненную страданиями и болезненными эмоциями.
POV Коул.
Тишина, повисшая в небольшой комнате, нарушается лишь тихим постукиванием двух железных наручников, надетых на запястья моего отца. Я вглядываюсь в его гладко выбритое лицо и посветлевшие глаза, наполненные невыносимой тоской. Я не навещал его долгое время, и за этот период он стал выглядеть гораздо лучше. Если бы не белая просторная рубашка, наручники и полки, заваленные разными таблетками, отец вполне мог бы сойти за нормального человека.
- Ханна, - с горечью прошептал он, подняв на меня серебристые глаза, в которых я узнал себя. - Мне нужна моя Ханна. Мне нужен ты, Коул. Я хочу...
- Не смей! - Опускаю веки, слегка сжимая кулаки под столом, который разделяет нас. - Не смей говорить о ней.
- Я... - Глаза Уилла заблестели, и его руки, закованные в наручники, медленно поползли по направлению ко мне. - Вы - все, что мне когда-либо было нужно. Ты не можешь винить меня за то, что я такой.
- Я не виню тебя за это.
- Но ты боишься меня. И Ханна боялась. - Сейчас он полностью отдает себе отчет в своих действиях. Он в сознании. Сейчас Уилл Стоунэм был просто моим отцом. Влюбленным мужем. Или все же нет...?
- Я не боюсь тебя, - усмехнулся, широко распахнув глаза.
- Где она? Где моя Ханна? Где она сейчас? - лихорадочным голосом произнес отец, сжимая свои пальцы.
- В безопасности. Там, где нет тебя. – Наверное, не стоило этого говорить. Но молчать я был не в силах.
- Я изменюсь, я вылечусь, Коул. Только дай мне этот шанс. Я хочу вернутся домой... Я хочу, чтоб все было как прежде... Я, Ханна...
Я напрягся, замечая изменения в его глазах: зрачки расширились, взгляд торопливо забегал по комнате. Вены на шее вздулись так, будто внутри его тела пробуждалось вселенское зло.
- И наш маленький сын... Дрейк... Помнишь? Как поживает Дрейк? Ты кормишь его, да? Отпусти меня. Забери домой, сын, забери...
Воспоминание о том, как отец хватает пса за шкирку и два счета перерезает Дрейку горло невозможно стереть из памяти.
Он даже не скулил – не успел, - лишь жалобно взвыл, перед тем как сделать последний вдох.
Я до сих пор помню реку крови и слезы, застилающие мой мир.
- Не будет. Ничего не вернуть. - Я стараюсь стереть эту вспышку из прошлого, но не могу. - Тебе нельзя покидать это место.
Отец взревел, и его руки в наручниках безудержно заметались по столу.