Не прерывая зрительного контакта, освобождаюсь от штанов, предстаю перед ней совершенно голым.
Затем оглядываю темную комнату, радуясь тому, что второе кресло стоит на месте, нетронутое, и поворачиваясь к ней спиной, направляюсь к нему.
POV Ребекка
Я не знаю, может ли вообще человек испытывать настолько противоречивые чувства разом.
Месть, желание отплатить, разобрать по частям теснят другие ощущения: тоска по его телу, желание слиться, потребность отдать.
…Необходимость почувствовать его в себе так глубоко, насколько это возможно.
Гордыня убила любовь.
Даже без «прости», даже без права на то, чтобы вернутся в разум, чтобы сейчас отрезвить его.
Голова затуманена дымкой, есть только сердце, которое как на поводке привязано к Коулу – к Дьяволу, истязателю, моему правителю.
Мне хочется возненавидеть себя за эти жалкие мысли, за такое преклонение перед этим мужчиной.
Перед этим жестоким мужчиной, который топчет меня каждый раз, когда ему это вздумается, и затопчет еще.
Я просто знаю это.
И все равно ничего не могу с собой подделать.
Слабая, безвольная жертва или же наркоманка, подсевшая на Коула.
Мне все равно.
Важно лишь то, что сейчас провожаю взглядом каждую мышцу на его рельефной спине. Взгляд скользит позвоночнику, опускаясь к ямочкам на его ягодицах.
Даже мои щеки заливаются румянцем, когда понимаю, куда уставилась.
Гребанный идеал, ожившая на мою беду статуя.
- Это не самый мой лучший вид, ты же знаешь, – медленно, растягивая слова, произносит Коул, слегка приподнимая бровь. Он опускается в кресло, и я чувствую, как сердце раскачивается на качелях где-то посреди грудной клетки.
Не смотри на него.
Не смотри.
О, у него новый ночник? Нужно обязательно разглядеть узоры, что на нем изобра…
- Румянец тебе к лицу, - комментирует он, в то время как я закрываю грудь волосами. Меня по-прежнему терзают сомнения по поводу всего, что случится этой ночью.
Ведь все повторится.
Я уйду сама, или он прогонит. Захлопну с треском дверь и буду добираться до кампуса на ватных ногах, потом еще несколько часов ища утешения у Зевса и баночки с нутеллой.
«Моя, моя, моя», - непрерывным набатом отдается в голове, и снова расплываюсь в улыбке, вспоминая простое слово.
- Ребекка, посмотри на меня. – Голос Коула звучит как пушечный выстрел, вытягивающий меня из оболочки мыслей.
Медленно перевожу на него взгляд, приоткрывая рот. Трепетное дыхание само вырывается из горла – вероломное, выставляющее на показ мое неравнодушие.