Не оглядываться на прошлое, смотреть в будущее и радоваться жизни — вот простая формула утешения. И Стивенс проникается ею. В своих рассуждениях он вновь приходит к понятию «долг». Однако теперь все не так драматично. Да, большая часть жизни прожита, вот он, ее закат, — на вечернем моле в ожидании иллюминации. Но у дворецкого есть шанс на самоуспокоение: он посвятил всего себя профессии, и, по крайней мере, в этом преуспел немало. В финале романа в рассуждениях Стивенса появляется последний штрих, после которого складывается цельная, законченная картина произведения: «Ведь таким, как мы с вами, не уйти от суровой правды: наш единственный выбор — полностью передоверить свою судьбу тем выдающимся джентльменам, кто, пребывая у ступицы всемирного колеса, берет нас в услуженье» («Остаток дня», гл. «День шестой — вечер. Уэймут»). Этот вывод применим и к роману «Не оставляй меня». Таким образом, дворецкий раз и навсегда приравнивает долг к единственно верному выбору.
Финал вновь закрыто-открытый. Из него ясно, что свой «остаток дня» Стивенс посвятит призванию, тому, что у него получалось лучше всего и что составляет единственный смысл его жизни. Он приободряется, будто с легкостью человека, оправившегося от удара, выдыхает и начинает строить планы на будущее. Читатель вновь волен соглашаться или же не соглашаться с такой развязкой.
Таким образом, найден компромисс между выбором в пользу долга и жизнью, прошедшей «не так». Компромисс этот — вера в свою необходимость. Стивенс, Кэти, Райдер, Кристофер, Мацуджи, — все они верят, что необходимы на своем месте, ценой всей своей жизни они принесли миру пользу. Именно поэтому — каждый из них чувствует утешение на закате своих дней. Именно поэтому — читатель, со стороны ощущая всю горечь такого компромисса, искренне сочувствует исигуровским героям. В этом заключается художественная сила Кадзуо Исигуро.
Дихотомия оценки происходящего (читательского восприятия и восприятия самих героев одних и тех же событий) — специфическая особенность, позволяющая выделять Исигуро из современного контекста талантливых англоязычных авторов, среди которых — Барнс, Макьюэн, Барт, Митчелл, Акройд и ряд других, не менее значимых, имен.
Дихотомия Исигуро — многоуровневая. Изначально — это органичное взаимопроникновение и взаимовлияние японского и британского менталитетов, затем — многочисленные переходы от событий прошлого к событиям настоящего в рамках произведения, ситуация выбора между жизнью во имя долга и жизнью, которую диктуют собственные желания, закрыто-открытые финалы и, наконец, — восприятие одних и тех же событий самими персонажами и сторонними наблюдателями — читателями. Автор при этом отчетливо слышен в текстах, но не навязчив. Очевидно, что пласты жизней, предстающих перед нашими глазами, выстроены по воле автора, но не «выдуманы», не «картинны», а воспринимаются как нечто абсолютно реальное и правдоподобное, более того — вызывающее сильный отклик и ощущение сопричастности рассказываемой истории.