— Там с борта сеть свисает, тащсташнант. Взберёмся, — оптимистично подметил гранатомётчик.
— Светошумовые кто припас?
— Так точно.
— Живём.
* * *
— Доказательств, что искали именно нас, вполне достаточно. Но и не достаточно, — Черто #769;в щёлкнул по скудной стопке с отвратительного качества фотопластинкам и довольно удачными рисунками. На тех и на других был "Ямал". Имелись ещё какие-то документы на английском языке, но написанные от руки таким жутким почерком, что с трудом поддавались переводу. Всё это отыскали в каюте барка, которую видимо, занимали англичане.
Говорил капитан тихо, чтобы разговор не слышал вахтенный на руле:
— Пойдём, пошепчемся, — кивнул на дверь из рубки.
Накинули куртки, вышли на балкон левого крыла мостика.
— Я к тому, что придумай что-нибудь ещё, сгусти краски…, если вдруг кого-то из наших переклинит на пацифизме — навроде "зазря столько людей угробили". Будет оправдание.
Что скажешь?
Шпаковский достал сигареты, протянул капитану. Закурили, облокотившись на стальные перила, невольно любуясь: на фоне клубящейся туманом Земли Визе высился мачтами красавец барк — печальный зарифленный парусник на мертвенной зыби.
На баке возились матросы с "Ямала" — готовили судно к одиночеству и возможно к зимовке.
От борта отвалила шлюпка, горбатясь каким-то грузом, направляясь к ледоколу.
"Боцман опять чем-то прибарахлился", — удивляясь прижимистости подчинённого, подметил капитан.
Тихо молотя винтом шлюпка приблизилась и Черто #769;в разглядел бочки на её борту.
— Ещё капусту квашенную нашли? Неплохо бы было. Вкусная, зараза. Умели ж, раньше….
— Чистый продукт, без наших гербицидов. И норвеги, видишь, распробовали. И от цинги.
Шлюпка пошла мимо борта ледокола к нависающей ближе к юту стреле крана.
— Эй, на крэйсере, — специально коверкая, прокричал капитан, — чем разжились?
— Ворвань!
— Ёх. А зачем нам эта вонючка?
— Боцман велел.
Шлюпка скользнула дальше, и капитан не стал больше надрывать голос, повернувшись к помощнику:
— Видал? Где он её складировать собрался?
Шпаковский не ответил, зная, что капитан задался скорей риторически, а от него ждут ответ на другой вопрос.
Докурив, досадно блуканул взглядом, и не найдя пепельницы, помня о категоричном бзике кэпа "не гадить вокруг себя", забычковал, пряча окурок в спецовку.
— В тех записках и документах на английском ничего мы не найдём. Если они совсем не дураки, — медленно проговорил Шпаковский, — но и в экипаже никакой бузы не слышно. У нас-то любителей поспорить пара умников-киповцев и всё. Скорей наоборот притихли и поняли что теперь всё по серьезному, и мы на военном положении. Не на словах, а…. А, пусть и звучит по киношному — теперь кровью помазаны.