Пока там мифические небесные жители (небожители) сообразят и обнаружат нестыковку, хроновыверт и кинутся исправлять…. Много дел можно наворотить. Пока…. Пока!
А пока, вот она планета — совершает своё предрасположенное вращение, сменяя день и ночь. Вращая во вселенском коловороте (почувствуем себя уж исключением) людские биоритмы и чаянья. Связанные прямыми и незримыми нитями.
Там за проливами и океаном — финансисты, политики САСШ и Великобритании. Не понимающие этих сумасшедших русских — куда? Куда они по неизведанному Северному пути? В чём подвох?
А вот уже в скором времени затрясётся на стыках подлатанной "чугунки" от Исакогорки до Питера, наливаясь "шустовским" император…, Романов…, Николай… или просто отец и муж…, дрожащими пальцами держа принтеровскую распечатку с убийственным текстом про Ипатьевский дом и даже…. И даже…! Были ли там фото? Ох, не помню.
И где-то в тех же вагонах едет медсестра, а по начальной профессии — детский врач Богданова Н.В.
С полным (но ограниченным) набором по переливанию крови и знаниями по одной специфической болезни — их подленький крючок для самодержца (мужа, отца и просто уязвимого человека).
А в то время как медленно "выгорали" урановые стержни в "реакторных топках", жадно пожирали своё топливо бронированные углееды Особого (арктического) отряда 2-ой Тихоокеанской эскадры. Переполненные живыми и мёртвыми неприкаянными душами.
Почему "и мёртвыми"?
А что для вечности месяц, полтора? И для тех…, кому уже суждено умереть от шимозы, от шрапнели осколков, от счастливой и быстрой (если уж уготовано) — те, считай уже и не живые.
Их души уже знали, уже трепетали в преддверии падения, иль вознесения. Это знание передавалось носителям и самые нестойкие начинали метаться во сне, а по побудке роптать, крестясь: "куда нас грешных во льды, во стужу, на убой, на смертушку!".
Сидели под домашним арестом в Санкт-Петербурге (впрочем, другой жизни они пока и не знали) пришельцы — эмиссары притаившегося во льдах корабля из будущего. Хотя не столь угрюмо всё было: пусть и под охраной, Гладков посещал немногочисленные лаборатории и производства, встречался с самим стариком-Менделеевым и ещё пока наивным радио-Поповым.
А сержант-морпех выезжал, так сказать, в поля, удивляя казачков-пластунов и некоторых пехотных полковников (что ж поделать — большие генералы витали в других сферах).
А метнуться всевидящим оком туда, на Дальний восток — там отбили очередной штурм на подступах к Волчьим горам защитники Порт-Артура, умыв и умывшись кровью.
Генерал Куропаткин, скрепя сердце, бросил на отражение очередного отчаянного самурайского наступления, в контратаку, крупные силы и был неожиданно удивлён результатом, немедленно кинувшись строчить рапорт-телеграмму о победе.