Эпохи холст заиндевелый - мазком багровой кисти… (Плетнёв) - страница 20
Посадив машину, Шабанов стянув с себя лишь комбинезон, отправился на мостик с докладом.
Ходовая рубка ледокола в самом верху широкой надстройки. От борта до борта — 30 метров, с прекрасным обзором прямоугольных иллюминаторов.
— Давай сюда, — сходу начал капитан, подзывая к штурманскому столу в левом крыле, — показывай.
Размашисто протопав за кэпом, Шабанов с таким же размахом провёл рукой по карте:
— А чего тут показывать? Дальше пойдёт старый лёд, местами до 4 метров. Выше к 'норду' километров на десять, не больше. Плюс торосистость, которую…, я не знаю — есть ли смысл обходить. И только ближе к краю поля появляются разводья и полыньи — там наблюдаются подвижки льда.
Чертов зыркнул, всем видом давая понять, что 'он сам будет решать — обходить или идти напрямую'.
Но недолго предавался сомнениям, оценив и взвесив, выбрав прямой путь.
— Объяви по судовой трансляции экипажу и предупреди вахтенного механика о переводе СЭУ на маневренный режим, — приказал он старпому.
Ещё полчаса шли 5-узловым ходом, вполне сносно куроча белый панцирь. Затем стали попадаться первые торосы, горбатящиеся большими гребнями и застывшими под разным углом льдинами, так называемый ропак, порой внушительной толщины. Что не замедлило сказаться на скорости хода.
Попеременно, то капитан, то старпом поглядывали на показания лага, брались за бинокли, обозревая белую промёрзлую пустыню. Матрос на руле косился на начальство, но иных приказов не поступало — впереди не наблюдалось даже намёков на удобные для прохода перемычки или трещины.
Пошла крупная торосистость, заметно возросла вибрация корпуса, началась своеобразная раскачка — нос приподымался, заползая на льдину, та не выдерживала веса громилы ледокола, проламывалась, уступая, и судно клевало носом, чтобы затем всё повторялось вновь.
С треском и грохотом…
И клёкотом взбиваемой винтами воды…
Сквозь стылую среду, шумоизоляцию рубки…
До уже привычных перепонок…
На 'телеграф' (ручки управления движения судна, их три на каждый винт) становится старпом — впереди намечался сложный участок.
— Средняя три узла! — Поступил доклад.
Так прошли с милю. В очередной раз, оседлав поверхность, 'Ямал' мощно, но неожиданно беспомощно замолотил винтами, застыв на месте.
— Хрена себе, — раздаётся за спиной капитана незнакомый голос.
— Полный назад! — Командует Чертов и только потом оборачивается, — о! Пассажиры пожаловали! У вас какие-то вопросы товарищ старший лейтенант?
Машины крутили реверс, и махина ледокола стащилась с неподатливого поля.
Командир морских пехотинцев молчал, уставившись на отступающий от пролома нос судна.