— Нет.
— Займитесь этим делом.
Своим замысловатым чередом….
Иногда так бывает — ждёшь, ждёшь чего-то…. И когда оно, наконец, случается, то случается это до странного неожиданно.
Железнодорожная ветка доходила лишь до левого берега Северной Двины, к станции Исакогорка, от которой до Архангельска надо было добираться рейсовым пароходиком или воспользоваться услугами промышлявших переправой лодочников — те брали дороже, но по-божески. Зато быстрее.
Телефонный звонок от станционного начальника лишь на немного опередил появление запыхавшегося курьера, доложившего о прибытии поездом столичного ревизора.
Приняв доклад, Бюнтинг остался сидеть за столом, перекладывая бумаги, планируя свои дальнейшие действия. Ехать на вокзал, встречать уже было поздно. Станционный начальник наверняка уже подсуетился и направил прибывших сюда — в губернаторскую резиденцию.
Николай Георгиевич поднялся с кресла, немного прошелся, размявшись, остановился у большого зеркала, окинув взглядом свою высокую, плотную фигуру. Отметил увеличившуюся проседь в волосах и небольшой бородке, поправил, разгладив кончики усов.
"Признаться, ожидал чего-то большего. Хм…, вице-адмирал Дубасов. Не велика шишка — в табели о рангах почти равный, как гражданскому, так и придворному чину.* Но мужчина суровый и серьёзный. Тем более зная и понимая, по какому делу он прибыл".
Это знание невольно заставляло Николай Георгиевича подтянуться — внешне и мысленно, настраиваясь встречать гостей.*(Николай Григорьевич Бюнтинг имел гражданский чин статского советника. В 1896 году пожалован в звание церемониймейстера. Следующий класс в табели о рангах Российской империи обер-церемониймейстера соответствует званию вице-адмирала.)
* * *
Вице-адмирал Фёдор Васильевич Дубасов степенно, но быстро поднялся по ступеням к распахнутым дверям, где его встречал губернатор. Несмотря на шестидесятилетний возраст, адмирал выглядел бодро — высокий, сухощавый, вытянутое породистое лицо, чистый лоб, светлые, чуть рыжеватые волосы, по старой моде зачёсанные вперёд на висках.
Представились. Проследовали в кабинет.
Одни из прибывших с Дубасовым оказался морским офицером в чине лейтенанта. Коломейцев — его фамилию Бюнтинг уже слышал (довольно известная среди исследователей Арктики), но воочию видел впервые.
"Пусть и запоздало, но взялись с толком, — тут же признал Николай Георгиевич, — по-моему он служил на ледоколе "Ермак". Нужный человек для оценки возможностей ледоходного судна потомков. Разумно и вполне последовательно".
Второй сопровождавший был в партикулярном платье, но по неуловимым повадкам, а главное своим взглядом, который бывает только у пристрастных городовых и цепких дознавателей, выдавал свою принадлежность к жандармскому управлению. Кем и отрекомендовался.