Лоньон замолчал, из его глаз снова покатились слезы — слезы бешенства.
Мегрэ предпочел не уточнять, как повел себя Лоньон в этой ситуации — упал ли он на колени, молил ли о пощаде. Впрочем, скорее всего, он этого не делал: такой, как он, вполне способен стоять, мрачно потупившись, и ждать своего конца.
— Но он ограничился тем, что стукнул меня рукояткой браунинга по голове, и я потерял сознание. Когда я пришел в себя, их уже не было. Я попытался подняться, звал на помощь.
— Вы всю ночь пробродили по лесу?
— Я думаю, что кружился по одному и тому же месту. Несколько раз я терял сознание. Мне трудно было подняться на ноги, и тогда я пытался ползти. Я слышал шум проезжающих машин и всякий раз кричал. К утру дополз до шоссе, и какой-то грузовичок меня подобрал. — Почти без паузы он добавил:
— Мою жену предупредили?
— Да, Люка заходил к ней.
— Что она сказала?
— Она настаивает, чтобы вас перевезли домой.
Мегрэ заметил, что видящий глаз Лоньона тревожно заблестел.
— Меня отвезут домой?
— Нет. Вы нуждаетесь в уходе, и здесь вам будет лучше.
— Я сделал все, что мог.
— Конечно, конечно.
Было видно, что какая-то мысль мучает Лоньона. Он никак не мог решиться ее высказать, но в конце концов, отвернувшись к стене, пробормотал:
— Я не достоин больше служить в полиции.
— Почему?
— Потому что знай я, где находится этот тип, я бы в конце концов сказал…
— Я бы тоже, — возразил Мегрэ с таким видом, что трудно было решить, говорит он это всерьез или для того, чтобы успокоить инспектора.
— Мне долго придется пролежать в больнице?
— Несколько дней, во всяком случае.
— Меня будут держать в курсе событий?
— Конечно.
— Вы мне это обещаете? Вы на меня не сердитесь?
— За что, старина?
— Вы же знаете, что я кругом виноват.
В сущности, Лоньон немного хитрил. Пришлось его уговаривать, что он ни в чем не виноват, уверять, что он выполнил свой долг и что если бы он иначе себя повел в ночь с понедельника на вторник, то полиции никогда не удалось бы напасть на след Чарли и Чичеро. К тому же во всем этом была доля истины.
— Я в отчаянии, что доставляю вам столько хлопот.
Ну вот, он нисколько не изменился! От чрезмерной гордыни все пытается унизить себя. Вечно перегибает палку! Мегрэ уже не знал, как ему поскорее уйти. К счастью, в дверь постучали, и появилась сестра.
— Пора отправляться на рентген.
На этот раз Лоньону пришлось лечь на носилки, и его покатили по коридору.
Люка, который ждал Мегрэ в коридоре, дружески помахал Лоньону рукой.
— Пошли, Люка!
— Что они с ним сделали?
Не отвечая прямо на вопрос, Мегрэ сказал как бы про себя: