— Да. Но…
— Никаких «но». Я тебе потом объясню. Я иду к Примитиво.
Ансельмо был рядом, и он сказал ему:
— Viejo, ты оставайся тут, с Агустином и пулеметом. — Он говорил с расстановкой, не спеша. — Стрелять он не должен, разве только если верховые подъедут совсем вплотную. Если они только покажутся, как в тот раз, не надо их трогать. Если придется стрелять, держи треногу, чтоб не шаталась, и подавай ему диски.
— Хорошо, — сказал старик. — А Ла-Гранха?
— Пойдешь позднее.
Роберт Джордан полез наверх, карабкаясь по серым валунам, мокрым и скользким под рукой, когда он цеплялся за них, подтягиваясь. Покрывавший их снег быстро таял на солнце. Сверху валуны уже подсыхали, и, продолжая карабкаться, он оглянулся и увидел сосновый лес, и длинную прогалину за ним, и долину перед дальней цепью высоких гор. Наконец он добрался до углубления между двумя большими камнями, в котором угнездился Примитиво, и тот сказал ему:
— На Глухого напали. Что будем делать?
— Ничего, — сказал Роберт Джордан.
Отсюда стрельба была ясно слышна, и когда он посмотрел вперед, он увидел, как вдалеке за долиной, в том месте, откуда начинался новый крутой подъем, выехал из лесу кавалерийский отряд и стал подниматься по снежному склону, со стороны которого доносилась стрельба. Он видел длинную двойную цепочку всадников, темнеющую на снегу. Он следил за цепочкой, пока она не доползла до гребня гряды и не скрылась в дальнем лесу.
— Надо идти на помощь, — сказал Примитиво. Голос у него был хриплый и безжизненный.
— Невозможно, — сказал Роберт Джордан. — Я этого ждал с самого утра.
— Почему?
— Они вчера увели лошадей из селения. Снег перестал, и их нашли по следам.
— Но мы должны идти к ним на помощь, — сказал Примитиво. — Нельзя их бросать так. Это наши товарищи.
Роберт Джордан положил ему руку на плечо.
— Мы ничего не можем сделать, — сказал он. — Если б мы могли, я бы сделал все.
— Туда можно добраться поверху. Мы можем взять лошадей и обе máquina. Ту, что внизу, и твой автомат. И пойти к ним на помощь.
— Послушай… — сказал Роберт Джордан.
— Я вот что слушаю, — сказал Примитиво.
Раскаты стрельбы следовали один за другим, без перерыва. Потом послышались взрывы ручных гранат, тяжелые и глухие в сухой трескотне пулеметов.
— Они погибли, — сказал Роберт Джордан. — Они погибли уже тогда, когда перестал идти снег. Если мы пойдем туда, мы тоже погибнем. Нам нельзя разбивать свои силы.
Серая щетина небритой бороды покрывала подбородок и часть шеи Примитиво, подбиралась к нижней губе. Лицо у него было плоское и почти коричневое там, где не было щетины, нос сломанный и приплюснутый, серые глаза сидели глубоко; глядя ему в лицо, Роберт Джордан увидел, как подергивается щетина возле углов его рта и на горле.