Роберт Джордан смотрел, как она ловко карабкается к нему, на его наблюдательный пост, с мешочком за плечами, с ведерком в одной руке, поблескивая стриженой головой на солнце. Он спустился пониже, принял у нее ведерко и помог взобраться на последнюю кручу.
— Зачем прилетали самолеты? — спросила она, испуганно глядя на него.
— Бомбить Глухого.
Он снял крышку с ведерка и стал накладывать себе в тарелку зайчатины.
— Они все еще отстреливаются?
— Нет. Все кончено.
— Ох, — сказала она, закусила губу и посмотрела вдаль.
— Мне что-то есть не хочется, — сказал Примитиво.
— Все равно ешь, друг, — сказал ему Роберт Джордан.
— Кусок в горло не идет.
— Выпей, — сказал Роберт Джордан и протянул ему бурдюк. — Потом будешь есть.
— Всякая охота пропала после Эль Сордо, — сказал Примитиво. — Ешь сам. У меня никакой охоты нет.
Мария подошла к нему, обняла его за шею и поцеловала.
— Ешь, старик, — сказала она. — Надо беречь силы.
Примитиво отвернулся от нее. Он взял бурдюк, запрокинул голову и сделал несколько глотков, вливая себе вино прямо в горло. Потом положил на тарелку мяса и принялся за еду.
Роберт Джордан взглянул на Марию и покачал головой. Она села рядом с ним и обняла его за плечи. Каждый из них понимал, что чувствует другой, и они сидели так, и Роберт Джордан ел зайчатину не торопясь, смакуя грибную подливку, и запивал еду вином, и они сидели молча.
— Ты можешь остаться здесь, guapa, если хочешь, — сказал он, когда все было съедено.
— Нет, — сказала она. — Надо возвращаться к Пилар.
— Можешь и здесь побыть. Я думаю, теперь уж ничего такого не будет.
— Нет. Надо возвращаться к Пилар. Она меня наставляет.
— Что она делает?
— Наставляет меня. — Она улыбнулась и потом поцеловала его. — Разве ты не знаешь, как наставляют в церкви? — Она покраснела. — Вот и Пилар так. — Она опять покраснела. — Только совсем про другое.
— Ну, иди слушай ее наставления, — сказал он и погладил Марию по голове.
Она опять улыбнулась ему, потом спросила Примитиво:
— Тебе ничего не надо принести оттуда?
— Нет, дочка, — сказал он.
Они видели оба, что он еще не пришел в себя.
— Salud, старик, — сказала она ему.
— Послушай, — сказал Примитиво. — Я смерти не боюсь, но бросить их там одних… — Голос у него дрогнул.
— У нас не было другого выхода, — сказал ему Роберт Джордан.
— Я знаю. И все-таки.
— У нас не было выхода, — повторил Роберт Джордан. — А теперь лучше не говорить об этом.
— Да. Но одни, и никакой помощи от нас…
— Лучше не говорить об этом, — сказал Роберт Джордан. — А ты, guapa, иди слушать наставления.
Он смотрел, как она спускается, пробираясь между большими камнями. Он долго сидел так и думал и смотрел на вершины.