— Ну, проказник, что скажешь в свое оправдание? — недовольно воззрилась я на зверька, усаженного так, чтобы мы все могли хорошо его видеть. Пушистик явно чувствовал себя весьма неуютно под нашими взглядами (особенно под моим) и с тоской косился в сторону Рада, а вернее за него. — Даже не думай удрать, пока все не выясним!
Вновь вспомнив пережитое, я прямо почувствовала закипающую злость.
— Слушай, чем я тебе так не нравлюсь, что ты меня за день второй раз угробить пытаешься?
Зверек сжался в комочек, распушил шерстку до состояния шара и быстро зачирикал, яростно мотая головой и периодически тыча лапкой в сторону Дымки. Мы молча наблюдали за ним.
— Не, потерпевшая, так ты от него ничего не добьешься. Ставь вопросы правильно. Конечно, если хочешь что-либо узнать, а не просто нервишки потрепать животному, — сумничала белобрысая язва.
— Вот и займись раз такой умный, а я понаблюдаю. А то сейчас выскажу все, что накипело, мало никому не покажется! — сузив глаза прошипела я. Гаденько улыбнувшись Таму, сделала приглашающий жест в сторону Шурика и замерла, скрестив руки на груди. Парни переглянулись, помолчали. Наконец Радмир медленно начал.
— Шурик, на той поляне кого ты хотел показать нам? Тъекки или церошей?
Пушистик встрепенулся, заметался, что-то быстро чирикая и указывая то на Дымку, то на меня.
— Успокойся. Ты хотел показать ей тъекки? — зверек отчаянно закивал. — Ты надеялся, что она поймает одну из них? — снова подтверждение.
— Ну спасибо! — обиженно подала голос я. Блин, и Шурик туда же! Интересно, меня тут хоть кто-нибудь дурой не считает? Поторопилась я с друзьями, нет их здесь у меня. — А про церошей ты знал?
Пушистик, вздрогнувший при первых звуках моего голоса, виновато покачал головой. Вид у него при этом был такой жалкий, что он бы, наверное, заплакал, если б мог.
— Слышь, пришелица, хватит звереныша запугивать, он и так вон чуть не плачет, — м-да, не одной мне это показалось. — Ну, ошибся немного на радостях, с кем не бывает. В конце концов, он тебя там в чувство и привел. К тому же у тебя теперь есть лошадь. И какая! — бросил влюбленный взгляд на тъекки Тамирас.
В принципе, я и сама так думала, но не признаваться же в этом.
— За Дымку — спасибо. За чудесное спасение — тоже благодарность избавителю, — поднявшись, со всей серьезностью поклонилась зверьку, сохраняя каменное выражение на лице. — И нижайшая просьба к нему же: не надо больше благих поступков ради меня, сволочи неблагодарной. А то, чую, живой до Ванды я точно не доберусь!
Круто развернувшись, я подхватила свои манатки и молча направилась к Дымке. Почувствовав мое настроение, коняшка тревожно заглянула в глаза, вздохнула и ласково ткнулась в плечо. Я обняла ее за шею, постояла так. Стало немного легче. Повернулась к парням: