– Конечно, милорд, и умом, и телом.
– Тогда, Мина, не грусти больше, потому что я торжественно обещаю на тебе жениться.
Мисс Лори вздрогнула и взглянула на него удивленно.
– О чем ты, малыш? – проговорила она с натужным смешком.
– О том, – серьезно отвечал мальчик, – что ты хочешь быть женою Заморны, а значит, если я стану как Заморна, то буду не хуже его, и если он на тебе не женится, то женюсь я.
– Глупости, малыш. Умоляю вас, милорд Равенсвуд, не надо об этом больше. Вы сами не понимаете, что говорите, и только расстраиваете меня еще сильнее.
– Нет, – настаивал Эрнест. – Я твердо решил, что ты станешь графиней Равенсвуд и мы поселимся в замке Оронсей, потому что ты же знаешь, через двадцать лет он будет моим, и я уверен, тебе там понравится. Замок стоит на озере, а вокруг горы, куда выше здешних, некоторые зимой черные, летом – лиловые, а на некоторых растут высокие деревья, называются – сосны. Комнаты в Оронсее не такие, как здесь, на вилле Доуро. Там нет мраморных потолков и стен и таких светлых окон. Когда входишь, залы как будто смотрят на тебя неприветливо, а в галерее висят портреты мужчин в доспехах и женщин в кринолинах, очень мрачные, но бояться их не надо. Они ничего плохого сделать не могут, они просто нарисованные. А еще есть комнаты в западном крыле, там лица на портретах молодые и красивые, а рамы у картин сплошь золоченые, и все завешано бархатом, и окна выходят на замковую эспланаду. И ты, Мина, будешь сидеть со мною в нише окна – они там глубокие-глубокие, а стены толстые и прочные, как скала, – и в ненастные дни мы будем смотреть, как облака клубятся над Бен-Карнахом, окутывая его вершину туманом и дождем, и слушать далекий рокот у обрывов Ардерини. Когда он раздается, это значит, что будет гроза, и скоро ты увидишь, как гнутся от ветра деревья в долине Глен-Авон и белая пена вскипает внизу, а волны озера Лох-Сунарт разом устремляются к подножию замка. Я так люблю на это смотреть, и ты тоже полюбишь, я уверен! Стань хозяйкой Равенсвуда! Пожалуйста, Мина! Ты и представить не можешь, как я тебя люблю!
– Вовремя начинаешь, мой мальчик, – произнес голос рядом со мной, и в тот же миг кто-то крепкой рукой уперся в мое плечо, перемахнул через восьмифутовую стену и приземлился на лужайке перед Миной. То был Заморна. Он прошел через поля той же тропинкою, что и я; увлеченный словами Фицартура, я не заметил, как подошел его отец. Мисс Лори встала; она совсем не выглядела смущенной или взволнованной. Эрнест с возгласом радости запрыгнул отцу на руки.
– Откуда вы пришли, папенька? – спросил он. – Мы здесь сидим, чтобы вас заранее увидеть. Я думал, что узнаю вас на дороге по плюмажу, а вот не заметил.