Сколько раз я твердил своим "служащим" слова Козьмы Пруткова: не верь глазам своим! Не верь сообщениям, что высвечиваются на табло — пойди в справочное, не поленись разлепить губы и спроси: нет ли в расписании изменений.
Но жадность мутит рассудок и губит фраера.
Вообразите, сотни таджиков, казахов, узбеков, которые пришли со своими узлами на перрон и ждут поезда, которого не существует в расписании! И они, горемыки, многоязыко поделившись недоумением по этому поводу, возвращаются на станцию не с миром, но с войной. Они требуют принять билеты обратно и вернуть им их мятые червонцы. И кассы какое-то время исправно возмещали убытки гражданам, но уже засекли, что все эти билеты выданы кассой станции Рабочий поселок Московской области. Может быть, туда не дошла свежая корректива? Звонят туда, а там и знать ничего не знают, и говорят, что даже серий таких в глаза не видели. И тут доходит до ленивых умов государственных служащих: неужели мошенничество?
Кассы возврата на всех крупных вокзалах были заблокированы и взяты под плотное наблюдение. И вот он — я. Судьба, господа! Судьба!
7
Полковник, конечно, не знал, что я и есть — воплощение того зла, с которым он в данном конкретном случае борется. Он посмотрел мои "билеты":
— Ага! Серия, номера, сходятся! Фальшивка! А когда вы приехали с Украины? Где ваши вещи?
Но уж это — извините: на всех вокзалах Москвы у нас были абонированы ячейки, где мы хранили средства производства и какое-то количество продукции. На Киевском тоже. Я знал, что она сейчас пуста и на нее указал. Тут менты садят меня в "уазик" и везут туда. Я один — их четверо. Я больной — они здоровые, я думаю — они мечтают. Они мечтают отличиться и пораньше вернуться домой потому, что пятница. И вот мы приезжаем на Киевский вокзал, я небрежно и уверенно открываю свою ячейку и — о ужас! она пустая. Я кричу, что меня обокрали:
— Вкралы сало, трошки мяса було, тай бис з ным, а электробриту дуже жалко!
Я говорю печально:
— Нэвжэ дивчина? Вона… А хто ж еще миг знаты код? Вона! То ж вона, видьмачка!
Менты смотрят украдкой на часы — им, ментам, домой охота. Но возникает соблазн отличиться — еще и воровку поймать. Главный спрашивает:
— Где вы с ней ночевали? Может быть, она там вас ждет?
На вулыци Зэлэноградской, — говорю и называю приблизительно номер дома, который стоит напротив дома Юдкина. — Хиба, трыдцять, кажу…
Легенда должна быть абсолютно достоверной.
Юдкин жил в доме № 31. Значит, напротив, думаю, расположен тридцатый номер.
И, говоря это, я, разумеется, не знал, что дома тридцать по Зеленоградской не существует: вместо чётной стороны там почётная: железная дорога, а по ней идут поезда…