Но ведь за одно только предъявление поддельного паспорта мне грозило до шести месяцев лишения свободы по УК России. А у меня оставалось два года условных или недосиженных. Солидно и обидно. Поплыл бы я, как дерьмо по Енисею, на два с половиной гарантированных годка.
Третье. Никто не опознает меня. Все описывают маленьких чернявеньких "маланцев"[56], а я — высокий и стройный.
Четвертое. Та неточность в объяснительной, что я писал на Казанском вокзале, тоже не могла влиять на существо дела, и я мог бы ее объяснить в ходе следствия. Но именно эта неточность, как позже выяснилось, сыграла роковую роль в моем новом деле. Не думаю, что и судья был столь наивен, что считал меня ангелом с моими двумя ходками. Но, следуя букве закона, — как, кстати, и я в своих умозаключениях — он не находил за мной в данном случае доказанного состава преступления по части билетов. Кто их производил? Где? В каких количествах? Где уличенные распространители? Какова система сбыта в деталях? Все эти вопросы так и оставались без ответа. Сомнения вызывали, как я и думал, результаты почерковедческой экспертизы.
По найденной в моем портфеле "канцелярии" возникали сотни эпизодов, но все они были связаны с прошлым моим делом. В этом они ничего не проясняли, а, скорее, еще больше запутывали суд. Мало ли что носит человек в своем личном портфеле. Да я приехал его добровольно сдать, а вы меня — за ласты! Повторяю, что за дипломы я уже отсидел. Казус! Не удержусь, чтоб не ознакомить читателя с одним из занимательных логических построений криминалистики старых времен.
…Жаркое лето. Идет к железнодорожной станции человек с плотницкой разноской в руке. Подходит к вокзалу, выходит на перрон, чтобы перейти пути, но путь ему перекрывает остановившийся поезд. Окна купе открыты. От скуки этот человек скользит взглядом по окнам и вдруг видит то, что заставляет его побледнеть и покрыться испариной — он видит свисающую со второй полки изящную женскую руку, на которой не достает безымянного пальца. Он ставит разноску на асфальт, достает из разноски топор, входит в вагон. А когда выходит, то говорит милиции: "Арестуйте меня! Я ее убил!"
Его судили и оправдали.
Вопрос: почему?
Не буду мучить читателя длинной логической цепочкой вопросов и ответов. Скажу, что некогда эта женщина, будучи женою подсудимого, искусно имитировала свое, якобы, убийство. Сама она исчезла, и нашли, допустим, в бочке с капустой лишь отрубленный ее палец с обручальным кольцом. Этого оказалось достаточно, чтобы муж отсидел много-много лет за убийство, которого не было. И вот теперь он убил ее. Срок-то уже отсижен. Нельзя за одно и то же преступление сидеть дважды, гласит вывод.