В восемь утра следующего дня прихожу на объект — никого.
В девять прилетели две озабоченные птички, поискали на бугорке витаминизированного прокорма, не нашли и улетели. Может быть, в Турцию.
В десять на горизонте пропылил голубой трактор, замедленный, словно обдолбанный анашой.
В одиннадцать стали, подтягиваться похожие на изнуренных боями окруженцев рабочие-азербайджанцы, кстати, руководство совхоза — грузины, все остальные азербайджанцы.
Ладно. Поживем — увидим. Делаем обноску, разметку.
В двенадцать пополудни они собираются уходить. Я, глупый хохол и отчасти трудоголик, спрашиваю:
— Как?! Вы же только пришли.
— Обед… — говорят. Галдят по-своему. Черными пальцами в небо тычут, туда, где живет их аллах и всю несправедливость, творимую урусом, видит.
— Хер с вами. Обедайте. Жуйте. Поносьте.
С обеда приходят к четырем. Сиеста, мать бы их за ногу. И так недели две бьем штрабу под фундамент. Один пожилой азер: раз упал в канаву и сбил разметку, два упал. Не эпилептик ли, думаю? Не падучая ли у него? Гляжу, улыбается.
Я не выдержал и схватил его за грудки:
— Что ж ты, старина, делаешь?! Мне ж теперь снова начинать работу! Ты же все колышки мне повалял!
Как они все скопом подхватились:
— Урус! Гяур! Кяфир! Иди свой Москва! Шамиль — фашист биль! Шамиль орден получаль!
Биль он фашист или не биль — не знаю.
Только подошло время закрывать наряды, а я по расценкам не могу им по три рубля за день натянуть — работы-то никакой. Иду к директору — так и так. Директор говорит:
— Вах, дорогой мастер! По три рубля — обижаешь! Им надо закрыть хотя бы по двадцать рублей в день!
Я ему:
— Да какие же двадцать! Двадцать никак не получится!
Он мне:
— Если у тебя не получается, давай найдем тебе другую работу…
Я еще не понимаю подтекста происходящего. Я оскорблен как специалист такой, мягко говоря, не корректной оценкой моей работы, я ищу слова для объяснений, но он говорит свои слова:
— Ты лучше вози-ка нам брильянты!
Вот оно что… Ах же ж, как они спектакль-то разыграли! Но я еще по инерции горячусь и спрашиваю:
— На кой же черт вам тут в селе эти камушки?
И он объясняет, что к каждому большому советскому празднику обязан подарить колечко с "брюликом" жене начальника районного сельхозуправления. Это своего рода оброк. Тот дарит уже пару-тройку колечек районного масштаба в область, а область десяточек-другой передает в министерство сельского хозяйства Грузии. В свою очередь министр тасует коробочки и лучшее отстёгивает самому Секретарю ЦК Эдику Шеварднадзе — будущему министру иностранных дел СССР.
— Человек должен окупить затраты! Знаешь, сколько стоит у нас вступить в партию? А место секретаря Райкома КПСС знаешь сколько? — поднимает палец к небу и округляет наглые глаза. — А потом… — переходит он на шепот и заглядывает под стол, — …потом деньги и брильянты поездами… самолетами… уходят в Кремль! Вот так они крутятся: туда… — большой палец указывает в небо, — сюда! — этот же палец направляет на пол. — Туда Сюда. Так, что вози-ка ты нам брильянты… Поезжай в Тифлис — там тебе все объяснят на высшем уровне… Бери на ферме поросенка, в конторе получи сколько надо денег и — поезжай в Тифлис…