Мэмми я видел тоже не часто. Я напал понимать, что у нее полно своей работы, хотя она приходила не позже чем через час, если я ее звал, и никогда не спешила уходить.
Она не была ни врачом, ни сиделкой. Вместо нее мною занимался целый полк медиков, контролировавших каждый удар моего сердца.
Они никогда не входили ко мне, если я их не звал, но достаточно было прошептать, они появлялись. Вскоре я понял, что моя комната начинена микрофонами и датчиками, как корабль в испытательном полете, а моя «кровать» представляла собой медицинскую установку, по сравнению с которой наши «искусственное сердце», «искусственные легкие» и «искусственные почки» кажутся игрушками.
Самого оборудования я так и не увидел, постель меняли только тогда, когда я спал, но отчетливо представлял себе его функции: оно заставляло мое тело регенерировать, то есть не заращивать раны шрамами, а воспроизводить утраченные органы.
Умением делать это обладает любая амеба или морская звезда: разрубите их на части, и получите несколько новехоньких звезд. Таким умением должно обладать любое живое существо, поскольку генотип заложен в каждой клетке. Но мы потеряли его несколько миллионов лет назад. Наука пытается его восстановить, по этому поводу публикуют много статей в «Конспекте для чтения» — оптимистических, в «Научном ежемесячнике» — пессимистических и совсем бестолковых в изданиях, научные редакторы которых получали, видимо, образование по фильмам ужасов. Но все же ученые над этим работают, и когда-нибудь наступит такое время, кого от несчастных случаев будут умирать только те, кого вовремя не успеют доставить в больницу.
Мне выпал редкий шанс изучить эту проблему, хотя мне было трудно. Но я старался. Я не испытывал никакого беспокойства по поводу того, что они со мной делают; Мэмми ведь сказала, чтобы я не беспокоился. Однако, подобно Крошке, я все-таки хотел знать, что со мной происходит.
Но возьмите дикаря из самых глухих джунглей, где неизвестна даже торговля в кредит. Предположите, что у него коэффициент умственного развития где-то за IQ 190 и ненасытная любознательность, как у Крошки, пустите его в лаборатории атомного исследовательского центра в Брукхейвене. Многому он там сумеет научиться, сколько ему ни помогай? Он разберется, конечно, какие коридоры куда ведут, и узнает, что красный трилистник представляет собой сигнал опасности.
И все. И не потому, что он не способен — мы ведь говорим о суперинтеллекте, — просто ему нужно лет двадцать учиться, прежде чем он начнет задавать правильные вопросы и получать на них верные ответы.