В конце-концов я махнул рукой на творящуюся хрень и ушел из дома, решив, что лучше будет переждать, чем продолжать выяснять отношения разом со всеми родственниками. Тем более, что они мне не родственники и делать то, что они говорят, я не собираюсь.
Уже выходя, на пороге, я подхватил на руки подвернувшуюся Мурчат и пошел с ней гулять, игнорируя поступающие на телефон звонки. Не плохо так «растряслись». Прошли до небольшого сквера, где я, кипя внутри от возмущения, плюхнулся передохнуть на скамейку, а «животину» выпустил побегать. Но бегать стала не она, а бегать стали имевшее несчастье наткнуться на нас корейцы. Вид черного котенка, с воинственно торчащим вверх хвостом, оказывал на них сначала парализующее, а потом ускоряющее действие. Они сначала замирали, в страхе смотря на преградившую путь маленькую «нечистую силу», а потом устремлялись прочь, уверенно набирая скорость. Две школьницы с большими ранцами за спиной, так вообще сразу, с места, рванули, с криками тодук коянъи, тодук коянъи! А Мурчат оказалась творческой натурой. Сначала она удивленно смотрела вслед убегающим людям, забавно округляя свои выпуклые глаза, потом у нее что-то сложилось в голове, и она перешла к «засадной тактике». Шурша листвой, она лазила, исследуя куст за скамейкой, но как только замечала приближающегося хомо сапиенса, замирала и, затаившись, ожидала, когда жертва приблизится. Дождавшись нужного ей расстояния, стремительно выскакивала на дорогу, задрав хвост. Целое шоу устроила. Я даже забыл все свои горести, наблюдая за этой «охотой». Потом стемнело и устав сидеть, я отправился побродить по окрестным улицам. Мурчат пристроил себе на правое плечо, типа совы. У меня с собой была джинсовая ветровка. Я ее сложил пару раз и положил на плечо, а сверху посадил котенка, чтобы ему было, за что цепляться когтями. Вообще, умная кошечка. Не бежит, не рвется, ни пойми куда, соображает, что от нее хотят. Что значит, уличное воспитание! Знает, что без хозяина плохо будет…
Я немного позабавлялся пугая встречных, потом бросил «детством заниматься», одел куртку, а Мурчат сунул в ее карман, благо их размеры подходят друг к другу.
Погулял, наблюдая за вечерней Сеульской жизнью. В дорамах часто видел, да и сам уже попробовал, как корейцы едят на улице в маленьких палатках. А теперь, увидел своими глазами, как это организуется.
Сначала начинают выносить и расставлять в переулках стулья и столы. Рядом, в специальной печке разжигают уголь, делают угли. Потом их, темно-красных, сыплющих огненными искрами в сгустившихся синих сумерках, пересыпают небольшими лопатками в железные ведерки, или, может быть правильнее сказать, кастрюльки с двумя ручками. Кастрюльки ставят в дырки, прорезанные в центре стола, сверху кладется решетка и — вуаля! Можно жарить! Жарить можно что угодно — мясо, рыбу, моллюсков, грибы, овощи… Короче, кто что хочет, тот то и жарит. В одном месте этот «уличный ресторан» устроили прямо на проезжей части, «оттяпав» чуть ли не половину улицы. И ничего! Водители аккуратно едут по оставленному клочку дороги, никто не орет, не возмущается…