– Хорошо бы здесь были какие-то фонарики, – пробормотала я, когда мы уже подходили к воротам. – Мне было весело сегодня.
– Я рад, – ответил он. – Дальше сама справишься?
– Думаю, да. Роб, как ты думаешь, жизнь дает только один шанс на любовь?
Роберт ненадолго задумался.
– Нет, я так не считаю. Думаю, если способен любить, всегда можешь быть любимым. – Он наклонился, и я задержала дыхание. Я замерла, не в силах пошевелиться, испуганная тем, что он может сделать, но он лишь провел своими губами по моей щеке. – До скорого?..
– Да, увидимся, – я выдохнула, в голове роились спутанные мысли, а сердце забилось от смешанных чувств.
– Сладких снов, Роуз. Ты их заслужила.
Через пару дней я оказалась в доме родителей Эммы. Они не просили вернуть им ключ после того, как я переехала к Лукасу, уверяя меня, что это место навсегда останется моим домом. Войдя в холл, я откинула капюшон и стряхнула капельки дождя, сняла куртку и повесила на крючок у двери. Тот самый, которым пользовалась все два года, что жила здесь.
Тогда здесь кипела жизнь – мы с Эммой слушали музыку на полной громкости, а ее сестренка танцевала под нее у себя в комнате. Родителям Эммы приходилось напрягать голосовые связки, чтобы дозваться нас к обеду. Мы все собирались за кухонным столом, болтая о том о сем под фоновый шум телевизора, на который мы, в общем-то, не обращали внимания.
Этот дом стал для меня утешением после смерти мамы. Здесь обо мне заботились.
Сейчас здесь было гораздо тише, хотя я до сих пор испытывала то же обволакивающее чувство безопасности, что и в первый раз, когда приехала сюда, снедаемая скорбью, нуждавшаяся в доме и семье и в итоге получившая и то, и другое сполна.
– Дорогая моя Роуз! – выбежав в холл, Сью, мама Эммы, заключила меня в горячие объятия. Внешне Эмма – вылитая мать, хотя ни одна из женщин с этим не согласилась бы; они вполне сошли бы за сестер. Эмма родилась, когда Сью сама была еще подростком, поэтому разница в их возрасте была так же мало ощутима, как и во внешности. – Как поживаешь? Как я благодарна, что ты приехала помочь! Я просила Эмму не беспокоить тебя в выходной, но она считает, что где-то здесь могут быть какие-то твои вещи. Невероятно, сколько же хлама у нас накопилось за двадцать-то лет! – скороговоркой выпалила она, выталкивая меня через два лестничных пролета на чердак, который когда-то после ремонта стал использоваться как кладовка. Впоследствии помещение все-таки решили как-то использовать, но прежде всего оно нуждалось в уборке. Что здесь будет теперь – оставалось предметом бурных семейных обсуждений, но Эмма уже сидела на полу посреди комнаты, обложившись горой коробок.