1. Когда долго читаешь вслух чужие стихи, кажется, что их сам написал. Когда чужие стихи нравятся – тоже. Это делает каждого читателя (не только читателя-поэта), в сущности, соавтором всей мировой поэзии.
2. Когда настроению не отвечают пробегающие в памяти знакомые стихи – пишешь сам.
3. Тревожное ожидание слова, которое вот-вот должно явиться, это не совсем то же чувство, что у Фета.
Не знаю сам, что буду петь, Но только песня зреет.
Из этой же области «предчувствий» – отставания слов и мыслей от чувства.
<1960-е>
Паустовский написал рассказ «Гекзаметр». Это один из лучших его рассказов. Рассказ интересен и тем, что доказывает, что писателя не оставляет мысль о происхождении стихов. И он строит собственную гипотезу – яркую и оригинальную, в данном случае.
Но подобные размышления не новы.
Есть легенда, что Рудаки уловил ритм четверостишия в словах мальчика, игравшего в орехи, и ввел этот размер в поэзию.
Байрону принадлежит наиболее верное определение рифмы как парохода, несущего поэта п о м и м о в о л и в другую сторону.
<1960-е>
Беда молодежи была в том, что среди них не было поэтов, т.е. людей искусства, болеющих болью времени. Белла Ахмадулина, если ее надо было с кем-нибудь сравнивать, то напоминает по своему таланту скорее Мирру Лохвицкую, чем Лермонтова.
Необычайно интересен вопрос о продуктивности работы из-под палки.