Всякое истинное произведение искусства – это открытие, новость, находка. Если бы Блок написал «Возмездие» «онегинской строфой», стихи не прозвучали бы так, как они звучат сейчас. И читая, слушая «Возмездие», мы вспоминали бы Пушкина, а не Блока.
Поэзия – как и любое искусство – не любит подражания.
«Идти за кем-нибудь – значит идти позади него» – эта старая формула вечна.
Значит, одно из требований – излюбленность размеров. Пушкин не был поэтом разнообразия. Семьдесят пять процентов его стихов написаны ямбом, а всего одна четверть – другими размерами. Из русских поэтов самый «разнообразный» поэт – Игорь Северянин.
Ямбы Пушкина – это вроде постоянного угла полета ракет (65°). Уверенность руки в возможности добычи новых и новых завоеваний в стихе. Пушкину виделись новые возможности традиционного ямба. Ямбические упражнения не были ни леностью, ни приверженностью к традиции, ни привычкой (легко входить в стих по трамплину ямба), ни боязнью нового.
Но все эти примеры мне нужны.
Блок:
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашуршали тревожно шелка…
[12]Это – звукоподражание? Отнюдь нет. Блок слишком тонкий поэт, чтобы заниматься звукоподражанием.
Пастернак:
Послепогромной областью почтовый поезд
в Ромны
Сквозь вопли вьюги доблестно прокладывает
путь.
Снаружи – вихря гарканье, огарков проблеск
темный,
Мигают гайки жаркие, на рельсах пляшет
Тут и внутренняя рифма, и повтор, и использование аллитерации для поисков смысла. Этот вид поэтического мышления часто встречается у Пастернака – чаще у раннего, реже у позднего.
Маяковский «обнажал» этот прием:
Вечернюю! Вечернюю! Вечернюю!
Италия, Германия, Австрия.
И на площадь, мрачно очерченную чернью,
Багровой крови пролилась струя
[15].
Третья особенность стихотворного почерка – аллитерация, у каждого поэта особенным образом выраженная. Организация звуковой опоры стиха – одна из главнейших задач поэта. Разные принципы могут быть положены в основу аллитераций.
Вечер. Взморье. Вздохи ветра.
Величавый возглас волн.
Близко буря, в берег бьется
Чуждый чарам черный челн
[16].
Здесь аллитерация обнажена, самодовлеюща, и стихов здесь нет.
Другое дело:
Суровый Дант не презирал сонета
В нем жар любви Петрарка изливал.
Игру его любил творец Макбета,
Им скорбну мысль Камоэнс облекал.
И в наши дни пленяет он поэта.
Вордсворт его орудием избрал,