– Так вот почему ты появилась в «Малрэй». Та роза предназначалась не для меня.
– Со мной сыграли шутку.
– Этот так называемый специалист по реваншам? – скептически поинтересовался Фред.
– Я знаю, как это звучит. Но раньше люди думали, что Земля плоская и посмотри, как все обернулось? – Над нами вспыхнул и погас свет. Представление скоро начнется. – Это все была подстава.
– Но тем не менее ты пошла.
– Я должна была увидеть, кто пудрит мне мозги. И как этот человек проник в мой шкафчик.
– Но тем не менее ты пошла. Думала, что там тебя будет ожидать какой-то парень?
– Не просто какой-то, – мягко говорю я. – Там был ты.
Мои слова не вызывают у него никакой реакции. Его лицо все еще походит на глыбу мрамора, и это последнее, что я вижу, перед тем как театр полностью погружается в темноту. Из оркестровой ямы раздается увертюра, и люди начинают аплодировать. Мне хочется увидеть, как у Фреда вспыхнет лицо – ведь это его любимая часть – но думаю, что лучше мне пока сосредоточиться на представлении.
***
Проснувшись в понедельник утром, я собираюсь в школу. Следующие несколько недель будут легкими; они выпадают между Днем благодарения и Рождеством, так называемой праздничным порой. Я протягиваю руку, чтобы взять телефон с прикроватного столика, и с третьей попытки мне это удается. Проверяю почту, потом камеру слежения. На ней ничего, просто темнота.
Кто-то забрал мою камеру.
Я захожу в школу и, громко топая, мчусь мимо еще не отошедших от выходных учащихся и учителей, чуть не впечатав восьмидесятилетнего учителя музыки в стену. Девушка на задании. Ее невозможно остановить.
Возле шкафчика вроде ничего нет. Фикус выглядит таким же искусственным и стоит в том же месте, где я его оставила. Мне наплевать, что я выгляжу подозрительно. Присев на корточки, опускаю руку под слой листьев, отчаянно желая дотронуться до пластика и металла.
Вот оно! Сотни долларов не были выброшены на ветер. Камера все еще работает, но вскоре я понимаю, что моя гордость – вот что разбито. Я выдергиваю камеру и нахожу на объективе записку.
«Хорошая попытка».
Этот клочок бумаги как разрушительное ядро для моего духа.
В шкафчике обнаруживается дополнительный сюрприз. Я срываю записку с места, которое видно только, если откроешь дверцу.
«Хорошая попытка, Бекка. Не переживай. Все почти закончено. Осталось разбить только еще одну пару».