У Алексис то, как этот большой, невероятно уверенный, все контролирующий мужчина сдавался под ее ласками, вызывало вспышки адреналина. Ее сомнительная уверенность в себе окрепла, превращаясь в чувство свободы. Нетерпеливый и упрямый мужчина, который брал что хочет, любой ценой – брал сегодня, не дожидаясь завтрашнего дня, – позволял ей контролировать ситуацию, и это было невероятно хорошо.
Выпрямившись, она посмотрела на Тео сверху вниз. Она никогда еще не была перед мужчиной обнаженной, и вся кожа горела под его взглядом, полным открытого бесстыдного желания. Когда он протянул руки, чтобы обвести пальцами ее напряженные соски, она негромко застонала и закрыла глаза, трепеща всем телом. Она хотела большего. Хотела Тео внутри себя, хотела, чтобы он заполнил ее, двигался в ней…
Поддаваясь желанию, Алексис направила его руку себе между ног, шокированная собственной прямотой. Тео начал ласкать ее, и она застонала, накрыла его ладонь своей, выгибаясь, когда он ввел в нее два пальца, безошибочно нашел другими клитор, обрушивая на нее растущие волны удовольствия одну за другой. Наслаждение росло… и росло… и росло…
Медленно открыв глаза, Алексис взглянула на мужчину:
– Я хочу большего, – выдохнула она, едва узнавая собственный голос, хриплый от желания.
– Я тоже, – ответил Тео, встречая ее пламенный взгляд таким же своим.
Однако Тео не набросился на нее сразу, а сначала отодвинулся, потянулся к своему бумажнику на тумбочке, доставая из него презерватив.
– Наша жизнь сейчас и так слишком сложная, незачем добавлять… – пробормотал он, положив квадратик фольги недалеко, и навис над Алексис, легонько втираясь членом у нее между ног, но не вжимаясь пока внутрь. А потом подвел ладони ей под спину, заставляя выгнуться навстречу и прижаться мягкой грудью к его груди, широкой и мускулистой.
У Алексис нервное напряжение конкурировало с предвкушением – и предвкушение выигрывало. Она сбросила ночную рубашку куда-то за край кровати. Казалось бы, под изучающим взглядом Тео ей следовало бы смутиться, спрятаться. Но в его томных глазах горел откровенный жар. И нельзя было не видеть, что этот жар вызывает именно она. Хотя Алексис трудно было в это поверить…
– Я толстая, – пробормотала она, дрожа от сжигающего ее желания, смешанного с неуверенностью.
– Кто тебе это сказал? Не родители же…
Обычно Тео не разговаривал в постели о посторонних вещах. Но его тронула открытость и уязвимость ее признания. Он чувствовал настойчивое биение ее сердца.
Это просто небольшая пауза в процессе. Даже к лучшему – так его тело могло вспомнить об обычном для него темпе, более сдержанном. С Алексис он был жадным, как подросток.