– Симочка, а у нас в субботу гости…
– Сколько? – деловито спрашивала Серафима.
– Ой, много… А ты поможешь? Не занята?
– Когда это, интересно, я не помогала? – возмущалась та.
– И на базар вместе поедем?
– Ну неужели тебе, неумехе, доверю? Представляю, что за мясо тебе подсунут…
И Алина была спокойна. Серафима мог ла накормить толпу гостей. И как накормить! Когда Илья уехал, Алина не стала говорить ей, что они расстались. Серафима любила Илью, не хотелось ее расстраивать. Она переживала и за Нору, что та осталась одна, и за Маришку, которая много лет металась между Олегом и своим художником, так и не решаясь сделать выбор. Маришка мучалась, плакала, худела, и они жалели ее, жалели Олега и дружно не любили художника.
– Да чтоб он пропал, – возмущалась Серафима, – при целился к ней, как репей.
– А если это любовь? – торжественно восклицала Нора.
– Тьфу на тебя! Какая любовь? Вот выгонит ее Олежка, не приведи Господи, – пожалеет…
– Нет, Симка, наверно, все-таки любовь. Не женился, детей не завел. Тоже не мальчик, пятый десяток разменял… Значит, не нужен ему никто, кроме нашей дурехи. Она же счастлива, Симка, радуйся за подругу, – не унималась Нора. – Вот я – «брошенка». Ты за меня переживай, а у Маришки аж два мужика рядом.
– Тебя бросишь! – ворчала Серафима. – Разогнала всех мужиков… Ой, девки, что вы творите!
Ну что ж, видно, судьба такая, остаться в одиночестве.
– Хорошая компания у нас, – смеялась Нора, – Алка и я – «брошенки», три вдовы и бедолага Маришка, которая пятнадцать лет от любви ни сна, ни покоя не знает.
– А у Лялечки все хорошо. У них с Шацким счастливая семья. Значит, бывает удачная семейная жизнь? – возражала Алина.
– Да Лялечка наша просто в жертву семье себя принесла. Сама у себя на последнем месте. Все только для мужа и Лерочки. Пока с нами сидит, Шацкий сто раз позвонит, нервы ей мотает, когда придет? Нет уж, лучше в одиночестве, но сама себе Бетховен.
Алина не спорила, но в душе была не согласна с Норой. Каждому свое. Лялечка (никто не называл ее Леной, только Лялечкой) была нежным, любящим человеком. Все знали, что у нее с мужем были тяжелые периоды, но она все пережила, никуда не убежала. Терпелива и снисходительна к своему Шацкому. Просто ей нужна семья. И подруги нужны. Иногда это трудно совместить из-за ревности мужа, который хотел владеть Лялечкой единолично. Но все же хорошо, что она не одна. Хотя бы для разнообразия. А то какой-то клуб одиноких сердец образовался. Вернее, одиноких женщин за пятьдесят. Хотя «за пятьдесят» – это только цифра в паспорте, не имеющая к ним отношения. Все они выглядели достаточно молодо. Особенно рядом со взрослыми детьми. И чувствовали себя молодыми, активными «девушками средних лет». Одиночество свое любили и называли свободой.