Быть может, маркиз считал, что она поймет и уйдет, видя, что он не обращает на нее внимания. Но когда она решила, что лучше всего так и сделать, он повернулся и посмотрел на нее, и такого выражения глаз, как у него в тот момент, она никогда раньше не видела.
– Так это вы, – произнес он тихо, почти удивленно. – А я-то думаю, кто это чувствует музыку так же, как я? Не знал, что вы играете на скрипке.
Лавина рассмеялась.
– А я понятия не имела, что вы играете на фортепиано.
– Я давно играю. Почти с самого детства, – сказал ей маркиз. – Сейчас я живу один и фортепиано для меня лучший друг, к которому я всегда могу обратиться за утешением.
– Я то же самое чувствую к скрипке, – сказала Лавина. – Но я и на пианино умею играть.
– В самом деле? – воскликнул он. – А я, слушая рассказы вашего батюшки о вас, решил, что вы эдакий сорванец, которому нравится только на лошадях кататься.
– Я люблю и это, для меня играть на скрипке так же приятно, как прыгать через забор.
Маркиз взглянул на нее с интересом.
– Какое необычное сравнение. Хотя вы и сама необычная женщина во всех отношениях. Если бы вы были другой, я думаю, мы не оказались бы вместе на этом судне. Я вас кем только ни представлял, но никак не музыкантом.
– Я вас тоже. Но теперь знаю, что вы у себя в замке не одиноки, – сказала Лавина и поняла, что говорить этого не стоило, потому что маркиз тут же повернулся и заиграл другую известную мелодию, на этот раз очень быструю. «Примерно так, – подумала она, – человек может отдаться безумному танцу, чтобы не думать о чем-то потерянном или о том, что невозможно получить».
Какой-то миг она колебалась, но потом, узнав мелодию, заиграла с той же скоростью, чувствуя при этом, что играет хорошо. Маркиз бросил на нее косой взгляд и ускорил темп. Ей удалось не отстать, и так они вместе гремели, пока композиция не подошла к своему триумфальному завершению.
Когда стих последний звук, он посмотрел на нее с довольным видом.
– Исполнение, достойное Альберт-холла, – сказал он. – Быть может, однажды, если мы потеряем все, что имеем, нас возьмут туда давать концерты.
Лавина рассмеялась.
– Спасибо за комплимент.
– Вы его заслуживаете. Вы прекрасно играете, и я могу только предположить, что вас учил очень опытный музыкант.
– Моя мама захотела научить меня играть, чтобы сделать приятное отцу, – объяснила ему Лавина. – Я полюбила музыку с колыбели, услышав первую же ноту.
Помолчав, он согласно кивнул.
– Меня музыка заставляет забывать все плохое. Я как будто переношусь в другой, чистый и неиспорченный мир.
Лавина не сразу нашлась с ответом. Подумав, она сказала: