– Ему она уже отказала, – простонал граф. – Он страшно обиделся. Теперь хочет окрутить какую-то богатую американскую наследницу.
– У тебя очень мало времени, – с тревогой в голосе напомнил Брэдуэлл. – Мы все знаем, что ее величество требует исполнения своих желаний немедленно. А еще лучше заранее!
Герцог улыбнулся, но граф шутки не оценил, ибо был очень взволнован. Подойдя к письменному столу, он сгреб еще не распечатанные конверты и сунул в карман.
Потом он заметил письмо из Шотландии, на которое собирался ответить, когда на его голову свалилось это несчастье, и тоже положил его в карман. Двигался он будто во сне.
– А вдруг Элсвик откажется? – наконец произнес он. – Должен быть еще кто-нибудь. Я буду умолять… на коленях… ради дочери.
– Я больше никого не знаю, – прямо заявил герцог. – Тебе не хуже моего известно, как все лебезят перед ее величеством. Мало кто из тех, кого мы считаем друзьями, станет помогать нам в таком положении. И кроме того, нам нужен человек, имеющий такой же вес в обществе, как маркиз, иначе ее величество попросту настоит на отмене помолвки.
Открылась дверь, и дворецкий объявил:
– Карета будет готова через полчаса, милорд. Леди Лавине я сообщил, она собирается.
Когда дворецкий закрыл за собой дверь, герцог встал с дивана и сказал:
– Я бы хотел еще чем-нибудь тебе помочь, Эдвард, ведь ты всегда был мне добрым другом, но – увы! – ничего лучше помолвки с Элсвиком предложить не могу.
– Черт возьми! – воскликнул граф. – Никто не заставит мою дочь пойти на это! После того как я потерял жену, она – все, что у меня осталось.
Тут дверь отворилась и в комнату вошла леди Лавина.
Это была милая девушка высокого роста, в утонченных чертах лица которой чувствовались сила и твердость характера. Огромные голубые глаза могли не только светиться теплом, но и гореть гневом, а в споре она за словом в карман не лезла.
Одних мужчин отпугивал ее характер, другие видели в нем особую прелесть.
Герцогу показалось, что выглядела она даже прелестнее, чем при прошлой встрече.
Длинные волосы ее блестели от солнечного света, проникавшего в комнату через окна; она подняла миловидное лицо, поцеловала отца и спросила:
– Что происходит, папа? Зачем нам нужно ехать за город? К чему такая спешка? Вчера ты говорил, что нам еще недели две можно оставаться дома. Да и потом, сегодня же у нас обед с О’Доннелами.
– Я знаю, – ответил ей отец, – но герцог принес дурные вести… Лучше пусть он сам тебе расскажет.
Лавина повернулась к герцогу.
– Дядя Бертрам, что случилось?
– Я приехал, чтобы предупредить вашего отца. Вы в большой опасности.