Я улыбнулся. Она была права. Я ощутил глубокое облегчение, потому что понял, что она не считает, будто я пытаюсь ее очаровать. Вероятно, итальянский кусочек моей ДНК, доставшийся от отца, куда-то исчез.
Она толкнула меня, как мне показалось, локтем, хотя под пледом было непонятно, какая именно это часть тела.
– Так почему ты стал учителем математики? – спросила она. – Почему не английского языка? Почему не выбрал другую профессию?
Я хотел сказать, что надеялся нести в мир что-то хорошее, но этот вопрос задала моя пятнадцатилетняя подружка, которая сидела, прижавшись к моей груди.
– Ну, – начал я, решив дать менее лицемерный ответ. – Вероятно, я вообразил, что преуспею в этом.
– Ты преуспел.
Я посмотрел на Дарси и улыбнулся.
– Хм… Судя по твоим оценкам, скорее наоборот.
Она улыбнулась в ответ.
– Когда я стану шеф-поваром, мне не понадобится математика, ведь так? Мне нужно только уметь готовить.
– Тебе понадобится математика, если ты откроешь собственный ресторан. Кто будет вести бухгалтерию?
– Тогда я позвоню тебе, – ответила она, улыбаясь.
Мы помолчали минуту, просто прислушиваясь к собственному дыханию. Я попытался сосредоточиться на снеге, кружившем за окном, чтобы отвлечься от мыслей о Дарси, которая крепче прижалась ко мне. Трубопровод с горячей водой, идущий под полом, начал медленно нагревать мне джинсы. Я уже хотел спросить, согрелась ли Дарси, когда она повернула ко мне голову и спросила:
– А как ваши родители, мистер Л.?
– Мои родители? – повторил я.
Она кивнула.
– Вы ладите?
Я заколебался, но мне не было нужды что-то придумывать.
– Да, вполне, – ответил я, ощущая из-за этого вину. – То есть они такие, какие есть, но мы очень близки.
– Я была бы рада с ними познакомиться, – заметила она, но это была скорее не просьба, а мысли вслух человека, который хотел бы однажды познакомиться с настоящей семьей, не состоящей полностью из психов.
– Я уверен, что ты бы им понравилась, – поспешно ответил я, потому что если бы я появился у них на пороге с девушкой вроде Дарси, то предугадать их реакцию было бы невозможно.
– У тебя есть братья или сестры? – спросила она.
– Есть один брат. Ричард.
– Какой он?
Эх, Ричард…
«Какие могут быть желания у лежебоки?»
Ричард сам признавался, что для того, чтобы быть счастливым, ему нужно немного: диван, телевизор, полное собрание фильмов о Джеймсе Бонде и небольшой круг единомышленников, с которыми он будет общаться. Он уже получил почти все, что надо, поэтому теоретически мой брат был полностью доволен.
Возможно, я относился с определенным снисхождением к тому, как Ричард решил прожить жизнь, пока он не указал мне на то, что сам я не делаю ничего такого уж особенного в жизни. В некотором смысле неудачником был я, потому что хотел стать лучше, в то время как Ричард смирился с собственной посредственностью. Это его слова, не мои.