Ему и раньше случалось видеть шатры и жить в них, когда он посещал племена кочевников на границах империи. Но те шатры были прочными, искусно изготовленными из темных тканей и шкур. В тех поселениях тяжело работали и находили отдых. А стоянка царицы Савской под яркими лучами солнца ослепляла; шатры щеголяли всеми цветами радуги, словно посудины, в которых маляр смешивает краски.
Яркие конусы выстроились вокруг центральных шатров, защищая их, а те сияли, словно лунный свет. Их ткань белизной могла поспорить с голубиным крылом. Над самым большим шатром возвышался шест. С него тяжелыми складками свисали знамена из леопардовых шкур.
– Цветасто, – сказал Аминтор, и Соломону оставалось лишь согласиться.
– Действо, устроенное царицей для царя, – заметил он.
В ответ на его слова Аминтор засмеялся, а Веная чуть заметно улыбнулся. Остальные пристально смотрели на лагерь царицы, серьезные, словно судьи.
– Что ж, вот царица Савская, – сказал Соломон. – Предстанет ли царь Израиля перед ней сразу или подождет…
– …дальнейшего развития событий? – подсказал Аминтор.
– …приглашения, – закончил Соломон. – Или пробраться в лагерь царицы тайком? Может быть, захватить ее врасплох во время купания?
Раздалось покашливание Елихорефа.
– О царь, не думаю, что это мудрое решение. Лучше отправить вперед посланцев, чтобы они объявили о прибытии царя, а затем подождать, что заявит в ответ царица.
– Именно так. – Дафан, снабжавший писца всеми необходимыми для работы материалами, как всегда, соглашался с ним. – Решения следует принимать взвешенно и осмотрительно.
«Взвешенно и осмотрительно! Если ждать решений от Елихорефа и Дафана, то скорее небо упадет на землю, чем что-то удастся сделать».
Соломон поднял руку, останавливая их:
– Не вижу причин, по которым нам не следует приближаться к лагерю царицы. Она проделала очень долгий путь, чтобы встретиться со мной.
– Но царь мой и господин… – начал было Елихореф, и Соломон вдруг почувствовал, что с него довольно.
«Довольно торжественности и чванства. Довольно мужчин, церемонно превозносящих любую мою глупость. Довольно женщин, встречающих улыбкой мои самые грубые ласки…» С этой мыслью Соломон выхватил поводья у своего остолбеневшего колесничего.
– Твой царь приказывает своим придворным продолжить путь к лагерю царицы Савской. А Соломон едет вперед один.
Он бросил взгляд на колесничего и приказал:
– Сойди на землю.
Тот заколебался было, и тогда Соломон добавил – тоном, резанувшим слух, словно удар хлыста:
– Немедленно.
Колесничий спрыгнул, и Соломон подстегнул норовистых коней. Два жеребца ринулись вперед, обрадовавшись движению.