– Мило, хоть и старомодно, – сказала Билкис.
Ей понравилось, что девочка, остановившись и обернувшись, не покраснела и не начала объяснять свой жест.
– Да. А что, мартышки действительно бывают синими?
– Только на разрисованных стенах.
– Столько всего существует лишь в воображении!
– Да. Но многое действительно существует. Иногда нужно лишь протянуть руку и принять то, что дают боги.
Ваалит снова прикоснулась к стене, проводя пальцами по изгибу поднятого хвоста мартышки.
– Правда? А если они ничего не дают?
«Она начинает понимать, что ожидает ее здесь».
– Ничего? – переспросила Билкис, чувствуя, что сети следует закидывать осторожно. – У тебя есть молодость, здоровье, высокое положение. Это уже немало. И у тебя лучший в мире отец.
– Я знаю, отец любит меня, – пожала плечами Ваалит, – но иногда мне кажется, что его любовь чрезмерна. А иногда – что он вообще боится меня любить.
Ваалит смотрела на изображения обезьян, а царица молчала, боясь, что необдуманное слово заставит девочку спохватиться и замкнуться в себе.
Немного погодя Ваалит, вздохнув, подошла к Билкис и опустилась на колени рядом с ней.
– Понимаешь, он очень любил мою мать – она была его первой женой, царицей его сердца.
– И она умерла.
– Умерла при родах. Он потерял ее, а взамен получил всего лишь девочку.
– Ты думаешь, он бы меньше горевал о ней, если бы родился мальчик? Дешево же ты ценишь его любовь к жене.
– Мальчик, царевич, по крайней мере, мог бы стать царем. Я знаю, отец поклялся, что царем будет его старший сын, – поколебавшись, добавила Ваалит, – но…
– Но он надеялся, что первого сына родит ему первая жена. А если бы даже ее сын родился не первым – царям и раньше случалось менять свои решения. Да, Ваалит, думаю, родись ты мальчиком, ты вполне могла бы занять трон после отца. Но ты девочка, поэтому править здесь ты никогда не сможешь. – Она погладила Ваалит по туго заплетенным волосам. – Ты – ребенок от первой жены, самый умный ребенок.
«Самая старшая дочь, единственная дочь, хоть здесь это ничего не значит».
– И тебя отец любит больше всех остальных своих детей. И все же…
– И все же наследник – этот гаденыш Ровоам! При нем царство распадется, как прогнившая тряпка. – Глаза Ваалит заволокла дымка. Девочка смотрела куда-то в лишь ей видимое будущее. – А меня… Меня выдадут за какого-нибудь чванливого царедворца, который так обрадуется женитьбе на дочери Соломона, что даже бить меня не станет!
Билкис рассмешило отвращение в голосе девочки.
– Так ты хочешь, чтобы тебя били? Странное желание!
– Нет, не хочу, но…
– Но ты окажешься связана с мужчиной, который будет считать тебя не женщиной, а трофеем. Только зачем же тебе бояться неравного брака? Ты царевна. Я не сомневаюсь, что Соломон хочет выдать тебя за царя.