— А он сможет наши печати снять? — перебил я их.
Все уставились на меня.
Деда мы ждали пять дней. Даже про продажу чешуи забыли. Но появился он внезапно со стороны реки.
— Здоровья тебе, Алексей.
Я чуть не подпрыгнул, выронив рыбину, которой вспарывал брюхо, услышав его голос сзади.
— И тебе Мирант не болеть, — обернулся я.
— Мой пострелёнок у вас?
— Да. Они с Ларком за яйцами пошли. Огарик сказал, знает, где гнёзда уток.
— Понятно.
— Отвару? Или пообедать не побрезгуешь?
— Странный у тебя говор. Коли угостите, не откажусь.
— Сейчас скажу, — я встал и поковылял к входу в подземелье.
Там наши втроём, долбили дверь. Дня два назад, удалось сделать дырку, в которую рассмотрели коридор и рабы, все эти дни расширяли отверстие. Уже, почти, можно было просунуть голову. Сегодня надеялись зайти, в смысле пролезть.
— Мужики! Там от завтрака глухарь оставался и котелок верните.
— Котелок за камнем у печи. А с обедом подождёшь, сейчас закончим, — ответил Клоп.
— Да там гость у нас.
Некоторое время никто не отвечал, потом раздалось сопение поднимающегося наверх человека.
— Что, пришёл? — показалась голова Чустама.
Я кивнул. Парни по очереди вылезли. Все в мелких щепках и по пояс голые — во-первых, вымыться проще, чем стираться, во-вторых, махать топором, довольно жаркая работа. В особенности если топор тупой и точить его часто нет смысла — пять минут по этой двери и снова тупой. Мирант с прищуром рассматривал нас, вернее дровосеков. Те смущённо поздоровались. Дед кивнул каждому. Клоп развернул свёрток из местных лопухов, в котором была половина зажаренного утром глухаря. Чустам таки смог подкрасться к ним.
— Что бог, как говорится, послал, — пригласил я Миранта.
— Поклоняешься?
— Нет, просто верю, — осознав оплошность, ответил я.
Дед одобрительно качнул головой. Первое время, пока не освоил толком язык, проблем религиозного характера у меня не было, но когда вышел на стадию когда ты почти думаешь на языке империи, то пару раз попадал в нелепые ситуации. Религия здесь многоконфессиональна. Была. Когда-то. До империи. Империя же (всё таки император мудрый мужик, не удивлюсь, если из наших) установила одну, запретив остальные. И единственной разрешённой религией считалась вера в круг великих магов, живших на огромном острове, который нельзя найти, потому как маги, отводят все корабли в стороны, а особо ретивых — топят. Так вот. Любое упоминание бога подразумевало поклонение отличному от имперского вероисповеданию, так как эти боги звались великими магами, а не богами. Но на мысли рабов всем, а в особенности оркам, было плевать. У зелёных это вообще духи. Поэтому я позволял нет-нет, родные высказывания в вольном переводе на местный. Но знал, что в империи за это можно и головы лишиться или сгореть. Методы казни, на удивление, в этом мире не очень отличались от наших средневековых.