– Но помилуйте, ведь там идут настоящие боевые действия – как можно забирать с собой семью? – не скрывая своего волнения, произнес Антон.
Но эта реакция была вызвана не столько ведением боевых действий в районе Порт-Артура и не тем, что в опасности могла оказаться Светлана, сколько тем, что Антону была прекрасно известна история этого эсминца, который должен был погибнуть в неравной схватке с японскими кораблями. В день гибели «Страшного» события начали нарастать как снежный ком, вызывая цепную реакцию и раскручиваясь все сильнее, что едва не привело к схватке русской и японской эскадр, но Макаров решил уклониться от боя. Столкновения с Того в этот день не было, но зато произошло другое событие. Возвращаясь в Артур, русский флагман подорвался на мине, в результате чего затонул, – погиб и прославленный адмирал. Известно ему было также и то обстоятельство, что капитан второго ранга Науменко никогда не командовал этим кораблем, и более того – не было такого командира и на других кораблях, даже на тральщиках. Похоже, действия этих прохиндеев уже начали оказывать свое влияние.
Антон и предположить не мог, что назначение было вызвано вовсе не вмешательством его друзей и что здесь он был виноват сам, подтолкнув Науменко к написанию своей книги. Закончив работу, старый моряк не нашел ничего более умного, как направить ее наместнику, которого почитал ярым сторонником флота, коему не чуждо было ничто новое. Так уж сложилось, что его давняя размолвка с Макаровым, а также неуемный характер последнего подвигли Алексеева в пику командующему флотом продвинуть на должность командира эсминца человека, тому неугодного.
– Здесь тоже стреляют, – резонно возразила Вера Ивановна, памятуя ту единственную бомбардировку Владивостока за всю войну, предпринятую в середине февраля адмиралом Камимурой. – Негоже, когда семья в разлуке. Двух сынов схоронили – и до сего дня нас могло разлучить только море, так что я еду с Петрушей, что бы он ни говорил.
– Но Светлана… – До Антона вдруг дошло, что вот и та, что стала ему дорога, собирается отправиться туда, где в скором времени будут кипеть самые настоящие боевые действия.
– Антон Сергеевич, пройдемте. – Петр Афанасьевич пропустил Песчанина в кабинет и закрыл дверь. – Дело в том, – сразу перешел он к сути, – что я и впрямь никогда не разлучался с семьей. Я уходил в море, нередко на боевые задания, но всегда знал, что меня ждет семья. Так что удержать Веру не имею никакой возможности, однако мне не хотелось бы везти в Артур Свету. А потому у меня к вам есть один весьма важный вопрос. Вы собираетесь делать ей предложение или и дальше будете изображать из себя юного гимназиста?