— Прекрасно. Мне нравится, когда они ведут себя так, словно мы раньше никогда не организовывали свадьбы. — Нина задрала голову и положила руку на бедро, позволяя своим дерзким латиноамериканским корням взять вверх. — Это только… подожди, — она делает вид, что считает их на пальцах, — двадцать девятая свадьба в этом году. Этим женщинам нужно заняться своей проклятой жизнью. Всё равно большинство из них, скорее всего, в конечном итоге разведётся.
Нина никогда не испытывала недостаток в словах, и большинство из них заставляли меня заливаться истерическим смехом. Остальные были сплетнями, но я не могла порицать её за это. Я любила слушать все гостиничные сплетни настолько, насколько она любила выбалтывать их. Нина начала работать на меня два года назад, и я быстро поняла, что ей нельзя рассказывать то, что нужно сохранить в тайне от других. По работе она была моей правой рукой. Она понимала, как читать моё настроение, понимала, о чём я думала и что мне нужно, чтобы она сделала до того, как я ей говорила об этом. В жизни она была моим лучшим другом.
— Я вот тут подумала, что была любовным циником в эти дни, — заявила я, посмеиваясь.
— Нет, дорогая, — ответила Нина. — Ты всё ещё мечтательница. — Она ссылалась на тот факт, что я верила в то, что таинственный мужчина вернётся.
— На самом деле, меня это больше не волнует, — сообщила я ей. — Я махнула рукой на идею, что он когда-нибудь вернётся. По сути я начала думать, что мне всё это приснилось.
Нина продемонстрировала сочувствующую улыбку. Она была первая, кому я рассказала о той ночи, а затем мы провели бесчисленное количество часов, перебирая все возможные варианты того, кем именно был мужчина в маске.
— Всё в порядке, — настаивала я. — Всё будет в порядке. Мне следовало понимать, что всё было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я снова почувствовала желание заплакать. После моей небольшой истерики прошлым вечером в машине я думала, что выплакала все слёзы, но, сидя здесь с подругой, во взгляде которой сквозила жалость или понимание, или что бы то ни было, я подумала, что запросто могу вновь не выдержать и расплакаться.
— Это означает, что ты, наконец, собираешься пересмотреть жизненный план Ханны Уэлсли?
— Возможно, — сказала я неуверенно. Я поняла, что она имела в виду: находящееся на грани навязчивое состояние всё в моей жизни организовывать. Ну и что с того, если я хотела что-то сделать определённым образом? Вплоть до этого момента в моей жизни всё шло как следует: продуктивное детство, исследовательские подростковые годы, хороший университетский опыт, процветающее дело жизни, которое я любила — всё, чего я ждала, это исполнения той части плана, согласно которой меня охватят чувства и я влюблюсь.