— Ах, мерзавец! Ах же, мерзавец! — повторял Говоров. — Нет, куда забрался!
— Ловкач! — воскликнул Ромейко.
— Не ловкач, а нахал, — поправил Денисов.
Обратно они с Ромейко шли пешком.
Ромейко восхищенно качал головой: лихость покоряла его, даже если она была вражеская. Лучше, заявил он, иметь дело с врагом изобретательным, инициативным и смелым, чем с гнусью, которая трусливой тенью шныряет по подворотням. Денисов резко возразил. Он предпочел бы врага попроще и поглупее. Идет не игра, а борьба. И от исхода ее зависит благополучие и жизнь людей…
В погранотряде их ждало известие, что неведомый радист применил тот же шифр, но опять зашифровал цифрами кодированное сообщение. Денисов в недоумении смотрел на странное слово «дырбулщил», отчетливо напечатанное на бланке.
Ромейко был озадачен.
— Что бы это значило? — проговорил он.
Денисов пожал плечами.
Ромейко некоторое время возбужденно шагал по кабинету, мешая Денисову сосредоточиться, а затем заявил, что едет в порт.
Непоседливый помощник ушел, и Денисов смог, наконец, спокойно подумать. Он вернулся к загадочному слову «дырбулщил». Где-то когда-то он уже слышал его. Но где и когда?
«Ерепень» и «дырбулщил»… Ну, хорошо, «ерепень» — от «ерепениться». Хоть какой-то смысл есть. Но — «дырбулщил»?!..
— Ах же, черт! — Денисов стукнул ладонью по столу и засмеялся.
Да ведь это же — знаменитая литературная бессмыслица! Алексей Крученых, один из кубофутуристов, когда-то объявил — для общего читательского обозрения, — что в словосочетании «дыр-бул-щил» больше поэзии, чем во всей русской литературе.
Но какой смысл вкладывал в эту тарабарщину радист?
«Признаюсь, но только не вам»
Денисов сидел з кабинете следователя и, хмурясь, рассматривал полученные из Костромы и Свердловска ответы на запросы. Василий Иванович Спиридонов проживал в Костроме с детских лет до призыва в армию, — значилось в первом из них. Свердловск подтверждал, что Спиридонов служил на Урале, недавно демобилизовался.
Где правда?..
Ввели Спиридонова. Он непринужденно поздоровался, на лице его было безмятежное спокойствие. До сих пор арестованный вел себя совершенно естественно, сейчас — переигрывал: он не мог быть таким спокойным.
— Как чувствуете себя, Спиридонов? — приветливо начал Денисов. — Вид у вас отличный.
— Еще лучше будет, когда выпустите!
— От вас зависит. Узнаем, как вы попали к нам, и — пожалуйста, выходите.
— Я уже объяснял — поездом.
— Что-то не получается поездом…
— Вполне получается. Поезд двадцать девятый, вагон одиннадцатый. Плацкартный.
— Да, вы уже говорили — одиннадцатый и плацкартный. Хотелось бы поверить вам… А проводников вагона, в котором ехали, вы сможете вспомнить?