И не ошибся, через пять минут пришла завуч и раскричалась на меня, почему я закрылась. Я с трудом сдержалась, чтобы не накричать на нее в ответ, и спокойно объяснила, что никаким образом закрыться изнутри не могла. Завуч была вынуждена со мной согласиться и отпустила с миром.
Я пришла в раздевалку, быстро переоделась в купальник и пошла в бассейн. Там еще никого не было, зато дверь кабинета тренера была приоткрыта и оттуда доносились голоса. Визгливый и раздраженный голос Киры я узнала сразу.
Она говорила:
– Если ты нашел его, просто отдай. Это ведь ты его забрал?
Я поняла, что речь о дневнике, и замерла, прижав к себе ласты. В голосе Киры звучало нескрываемое отчаяние. Еще бы! Такую откровенность, какая была в том дневнике, стоило хранить за семью печатями.
– Кира, я даже не заходил в вашу раздевалку! – Голос Данилы приближался, я резко отступила и, запнувшись о сетку стока, бултыхнулась в бассейн.
– Стефа, – удивленно воскликнул тренер, – с бортиков прыгать запрещено.
Я поймала уплывающие ласты и промямлила:
– Я упала…
Следом за Данилой вышла Кира, она выглядела разъяренной и, глянув на меня, процедила:
– Клуха.
Кира унеслась и на занятии не появилась. Сегодня на удивление было мало народу. Двое парней из девятых и девчонка из одиннадцатого. Что особенно меня удивило, Лия тоже не пришла.
Зато я купалась во внимании Данилы. Он хвалил меня, говорил, что у меня получается, и пообещал на следующем занятии разучить новый стиль – брасс. И, глядя на него, слушая его, я все больше убеждалась: да, по нему легко сойти с ума.
Я вышла из школы в прекрасном настроении, с еще немного влажными волосами. Светило солнышко, и мне захотелось прогуляться. Сперва я постояла у решетки канала, глядя на проплывающие экскурсионные теплоходы, а потом двинулась по набережной.
– Стефа! – послышалось позади. Данила остановился у поребрика на ярко-зеленом мотоцикле и, держа под мышкой шлем, предложил:
– Подвезти тебя?
Я замешкалась, он же, неправильно истолковав, заверил:
– Это совсем не страшно.
Конечно, страшно не ехать на мотоцикле, страшно ехать с ним, с парнем, ради которого девочка, открывшая свои чувства черному дневнику, готова пойти на преступление. Но признаться в том я не могла, а потому подошла и села на мотоцикл. Хорошо, что на мне сегодня были джинсы.
Данила отдал мне свой шлем. И я была рада нахлобучить его на голову. Может, так меня никто не узнает?
Я подсказала свой адрес.
Взревел мотор, мотоцикл с рычанием сорвался с места, я обхватила Данилу за пояс. Чего и говорить, было приятно – обнимать его. От него пахло мятной жвачкой, и от ее ледяного аромата у меня мерзли ноздри.