В Шанхае я видел похороны меньшего масштаба, но с несколькими оркестрами. Одни похороны мне особенно врезались в память. Перед гробом шел оркестр - все музыканты были одеты в форму каких-то южноамериканских адмиралов, они играли вальс из «Веселой вдовы».
До прихода Мао Цзэдуна в Китае практиковалось многоженство. Мао его запретил - не из-за моральных соображений, которых у него вообще не было, а просто так, за компанию, потому что в социалистических странах многоженство не приветствовалось. Были учреждены курсы для подготовки судей по бракоразводным делам. Один мой знакомый китаец, только что вернувшийся из Лондона и женившийся, пошел на эти курсы и, окончив их, применил свои знания на практике - развелся со своей молодой женой, с которой не прожил и года. Я тогда не интересовался, что стало с женами из других китайских семей.‘До прихода Мао число жен не регламентировалось. Богатые китайские купцы, которым часто приходилось ездить по делам в несколько городов Китая, имели по жене в каждом городе. Просто и удобно. Жениться в Китае было очень легко. Пока я учился в университете (1934-1940 гг.), два моих однокурсника-китайца заключили брак. Чтобы сделать его законным, требовалось дать в газету объявление: я, такой-то, женился на такой-то. Этого было достаточно с юридической точки зрения.
Отношение в Китае к институту брака любопытным образом иллюстрирует один эпизод, связанный с именем китайского философа Ку Хунг Минга, жившего в начале нашего века. К нему как-то приехала делегация американских преподавательниц из женских колледжей США. Ку принял их в своем саду в Пекине. Был накрыт чайный стол, и гостьи расположились в плетеных креслах. Заговорили о методах преподавания, но спустя полчаса переключились на вопрос о многоженстве в Китае. Американки возмущались: «Это противоестественно!» - «Почему противоестественно? - спросил Ку. - Вот на столе стоит чайник и восемь чашек. Это естественно или нет?» Американки опешили: «Естественно». — «Вот это и есть многоженство. А у вас в Америке, где существует проституция, на одну чашку приходится восемь чайников». Блестящий ответ, хотя философ покривил душой, потому что в Китае, кроме многоженства, процветала и проституция, причем в самых широких масштабах. Об этом можно прочесть в классическом эротическом романе Чин Пин Мой и в поэме «Торговец маслом и проститутка». Но американки, наверное, после такого ответа отказались от второй чашки чая.
Китайцы, как и все древние нации, отличаются простотой. Обыкновенные вещи они называют точными словами. Русскому мальчику мать говорит, что, например, за физзарядкой должен следовать туалет, и слово «туалет» имеет неопределенный смысл. Что оно значит? Мытье рук и лица или надо вымыть еще и шею? А может быть, кроме того, почистить зубы? А китайскому ребенку говорят про «очищение девяти отверстий», и тут никаких сомнений быть не может, если ребенок умеет считать до девяти.